В своём первом обращении к народу Николай II возвестил, что “отныне он, проникшись заветами усопшего родителя своего, приемлет священный обет перед лицом Всевышнего всегда иметь единой целью мирное преуспеяние, могущество и славу дорогой России и устроение счастья всех Его верноподданных.” В обращении к иностранным государствам Николай II заявлял, что “посвятит все свои заботы развитию внутреннего благосостояния России и ни в чём не уклонится от вполне миролюбивой, твёрдой и прямодушной политики. . .”
Образцом правителя для него был первый представитель династии Романовых на российском престоле - царь Алексей Михайлович, бережно хранивший традиции страны. Но время, в которое выпало царствовать Николаю II, сильно отличалось от эпохи первых Романовых, при которых народные основы и традиции, почитаемые простым народом и правящим слоем, были объединяющим знаменем общества; к началу же XX века российские основы и традиции становятся объектом отрицания со стороны образованного общества. Значительная часть правящего слоя и интеллигенции отвергала путь следования российским основам, традициям и идеалам, многие из которых они считали отжившими и невежественными. Не признавалось право России на собственный путь развития. Делалась попытка навязать ей чужую модель развития - либо западноевропейского либерализма, либо западноевропейского марксизма.
Трагедия жизни Николая II состояла в неразрешимом противоречии между его глубочайшим убеждением хранить основы и традиции России и нигилистическими попытками значительной части образованных слоёв страны отвергать эти основы и традиции. И речь шла не только о сохранении традиционных форм управления страной, а о спасении русской национальной культуры, которая, как он чувствовал, находилась в опасности. События последних 70-ти лет показали, насколько был прав последний российский император. Всю свою жизнь Николай Александрович чувствовал на себе психологическое давление этих оппозиционных сил. Как видно из его дневников и переписки, это ему причиняло страшные моральные страдания. Твёрдая убеждённость хранить основы и традиции России в сочетании с чувством глубокой ответственности за её судьбу делали Николая II подвижником идеи, за которую он и отдал свою жизнь.
“Вера в бога и в свой дом Царского служения, - отмечает в своей книге С. С. Ольденбург, - были основой всех взглядов Николая II.” Он считал, что ответственность за судьбу России лежит на нём, что он отвечает за неё перед престолом Всевышнего. Другие могут советовать, мешать ему, но ответ за Россию перед Богом лежит на нём. Из этого вытекало его отношение к ограничению власти, которое он считал переложением ответственности на других, не призванных, и к отдельным министрам, претендовавшим, по его мнению, на слишком большое влияние в государстве. “Они напортят - отвечать мне.”
Воспитатель наследника престола в своих воспоминаниях отмечал сдержанность и самообладание Николая Александровича, его умение управлять своими чувствами. Даже по отношению к неприятным для него людям император старался держать себя как можно корректней. Однажды министр иностранных дел Р. Д. Сазонов высказал своё удивление по поводу спокойной реакции императора в отношении малопривлекательного в нравственном отношении человека, отсутствия всякого личного раздражения к нему. Император Николай II ответил ему следующее: “Эту струну личного раздражения мне удалось уже давно заставить в себе совершенно замолкнуть. Раздражительностью ничему не поможешь, да к тому же от меня резкое слово звучало бы обиднее, чем от кого-нибудь другого.” “Деликатную природу” Николая II, “не дававшую ему возможности сказать кому-либо в лицо что-нибудь неприятное”, отмечает в своей книге Владимир Гурко.
“Что бы ни происходило в душе Государя, - писал С.Д. Сазонов, - он никогда не менялся в своих отношениях к окружающим его лицам. Мне пришлось видеть его близко в минуту страшной тревоги за жизнь единственного сына, на котором сосредоточивалась вся его нежность, и, кроме некоторой молчаливости и ещё большей сдержанности, в нём ничем не сказывались пережитые им страдания.”
Характеризуя личность Николая II, немецкий дипломат граф Рекс считал императора человеком духовно одарённым, благородного образа мыслей, осмотрительным и тактичным. “Его манеры, - писал дипломат, - настолько скромны, и он так мало проявляет внешней решимости, что легко придти к выводу об отсутствии у него сильной воли, но люди, его окружающие, заверяют, что у него весьма определённая воля, которую он умеет проводить в жизнь самым спокойным образом.” Упорную и неутомимую волю в осуществлении своих планов отмечает большинство знавших императора людей. До тех пор, пока план не был осуществлён, царь постоянно обращался к нему, добиваясь своего. С.С.Ольденбург замечает, что “у Государя поверх железной руки была бархатная перчатка. Воля его была подобна не громовому удару. Она проявлялась не взрывами и не бурными столкновениями; она скорее напоминала неуклонный бег ручья с горной высоты к равнине океана. Он огибает препятствия, отклоняется в строну, но в конце концов, с неизменным постоянством, близится к своей цели.”
Кроме твёрдой воли и блестящего образования, Николай обладал всеми природными качествами, необходимыми для государственной деятельности, прежде всего огромной трудоспособностью. Если это было необходимо, он мог работать с утра до поздней ночи, изучая многочисленные документы и материалы, поступавшие на его имя. Был он любителем физического труда - пилил дрова, убирал снег и тому подобное, привлекал его и спорт во всех видах.
Николай II обладал живым умом и широким кругозором, он быстро схватывал существо рассматриваемых вопросов и нередко перебивал докладчика кратким рассказом того, что последний хотел ему разъяснить.
Император имел исключительную память на лица и события. Большую часть людей, с которыми ему приходилось сталкиваться и которых было много, он помнил в лицо. В.И.Гурко в своей книге “Царь и царица” отмечает, что благодаря своей памяти осведомлённость царя в различных вопросах была изумительная. “Но пользы из своей осведомлённости он не извлекал. Накапливаемые из года в год разнообразнейшие сведения оставались именно только сведениями и совершенно не претворялись в знание, ибо координировать их и сделать из них какие-либо конкретные выводы Николай II был не в состоянии. Всё почерпнутое им из представляемых ему устных и письменных докладов, оставалось мёртвым грузом, использовать который он и не пытался,” - писал автор.
Император Николай II, отмечали многие государственные деятели России, обладал совершенно исключительным личным обаянием. С. Ю. Витте вспоминал, что “он очаровывает своею сердечною манерою, обхождением, своей удивительной воспитанностью.”
Он не любил торжеств, громких речей. Ему не нравилось всё показное, искусственное, но в тесном кругу, в разговоре с глазу на глаз, он умел обворожить своих собеседников. Его большие лучистые глаза дополняли речь, заглядывали в душу. Эти природные данные ещё более подчеркивались тщательным воспитанием. “Я в своей жизни не встречал человека более воспитанного, нежели ныне царствующий Император Николай II,” - написал С. Ю. Витте уже в ту пору, когда он по существу являлся личным врагом царя.
Более 70 лет в нашей стране была правилом отрицательная оценка личности Николая II. Ему приписывались все унизительные характеристики: от коварства, политического ничтожества и патологической жестокости до алкоголизма, разврата и морального разложения. Сегодня в истории всё встало на свои места.
Рассказ о Николае II был бы неполным без характеристики царицы Александры Фёдоровны.
От своей матери, Алисы Гессенской, царица унаследовала душевность и доброту. За постоянную улыбчивость и радостные чувства, которые она вызывала, её звали “солнышко”. Событие, связанное со смертью её матери и сестры от дифтерита, наложило роковую печать на характер царицы. Вместо открытости в её поведении стали преобладать замкнутость и сдержанность, вместо общительности - застенчивость, вместо улыбчивости - внешняя серьёзность и даже холодность. Только в кругу самых близких людей она оставалась прежней - радостной и открытой. Эти черты характера сохранились у неё навсегда и доминировали даже тогда, когда она стала императрицей. Близко знавший её учитель царских детей Пьер Жильяр писал: “Весьма сдержанная и в тоже время очень непосредственная, прежде всего - жена и мать, Императрица чувствовала себя счастливой только среди своих. Образованная и обладавшая художественным чутьём, она любила чтение и искусство. Она была одарена самыми прекрасными нравственными качествами и всегда руководствовалась самыми благородными побуждениями.”
Алиса получила самое лучшее по тем временам образование. Знала литературу, искусство, говорила на нескольких языках, прослушала курс философии в Оксфорде. И в молодости, и в зрелом возрасте царица была очень хороша собой.
Муж и дети были для императрицы маленьким надёжным островком посреди царящей вокруг ненависти и вражды. В семейной жизни Александра Фёдоровна была образцом всех добродетелей. Безупречная, страстно любящая супруга, примерная мать, внимательно следящая за воспитанием своих детей и прилагающая все усилия к их всестороннему развитию и укреплению в них высоких нравственных принципов, домовитая, практичная и даже расчетливая хозяйка - так рисуют Александру Фёдоровну все её приближённые.
Наряду с этим, она интересовалась широкими отвлеченными вопросами общего, даже философского характера, а женская суетность была ей абсолютно чужда, так, например, её совсем не интересовали наряды.
Много времени в жизни императрицы занимали различные попечительские обязанности, она патронировала многие благотворительные учреждения, жертвовала деньги церквям и монастырям.