Грегор Иоганн Мендель родился в 1822 году в Хейнцендорфе в Силезии, где его отец был владельцем небольшого крестьянского надела. После получения начального образования в тамошней деревенской школе и позже по окончании коллегии пиаристов в Лейпнике он был в 1834 году принял в Троппаунскую императорско-королевскую гимназию в первый грамматический класс.
Четырьмя годами спустя родители упомянутого в результате стечения многих, быстро следовавших друг за другом несчастливых событий были полностью лишены возможности возмещать необходимые расходы, связанные с учебой, а он, с глубоким почтением будучи тогда лишь 16 лет от роду, попал из-за этого в печальные обстоятельства, так как был принужден совершенно самостоятельно заботиться о собственном содержании.
В 1843 году Мендель и спросил и получил согласие и был принят в августинский монастырь святого Томаша в Альтбрюнне. Благодаря этому шагу его материальное положение в корне изменилось. В столь необходимом для каждых занятий благотворном благополучии физического существования к нему, с глубоким почтением, вернулись и мужество и силы, и он в течение пробного года штудировал предписанные классические предметы с большим прилежанием и любовью. В свободные часы занимался он маленьким ботанико-минералогическим собранием, предоставленным в монастыре в его распоряжение. Его пристрастие к области естествознания становилось тем большим, чем большие возможности получал он отдаваться ему. Хотя упомянутый в этих занятиях был лишен какого-либо руководства, а путь автодидакта здесь, как ни в какой иной науке, труден и ведет к цели медленно, все же за оное время Мендель приобрел такую любовь к изучению природы, что он не жалел уже сил для заполнения изменившихся у него пробелов путем самообучения и следуя советам людей, обладавших практическим опытом.
В 1846 году Мендель слушал также относящиеся к этой области лекции по хозяйствованию, садоводству и виноградарству в Философском институте в Брюнне. В 1848 году, завершив курс богословия, с глубоким почтением Мендель получил от своего Высокопреподобного господина прелата разрешение готовиться к экзаменам на степень доктора философии. Когда же в следующем году он укрепился в намерении экзаменоваться, то ему было вручено предписание занять место супплента императорско-королевской гимназии в Цнайме, каковому зову он последовал с радостью.
Грегор Мендель, по свидетельству знавших его, действительно был добрым и приятным человеком, но мало ли добрых людей живет на земле, мало ли их умирает?
Он был слугой церкви и за сорок лет в общем ничем не скомпрометировал своего «мундира», хоть и не высказывал злишнего рвения. Таких слуг у церкви было тоже немало, но их обычно не помнят.
Он достиг высокого церковного и в известной мере политического поста и сделался директором местного банка, хотя как политик и финансист он был недостаточно дальновиден. Но спустя годы после его смерти (1884) вдруг оказалось, что он был великим ученым, прорвавшимся в неведомый отсек природы. Причем не дилетантом, которому посчастливилось случайно наткнуться на драгоценную находку, а широко эрудированным исследованием, чей оригинальный ум сумел точно задать живой природе один из коренных вопросов ее бытия, и в последовательным титаническом труде получить четкий однозначный ответ, и снова извлечь этот ответ из перекрестных экспериментов, и понять его место во всей системе человеческого знания, и заложить всем этим фундамент новой области поиска, имя которой «генетика» – наука о наследственности. Когда аббат Мендель в памяти людей перестал быть всего лишь добрым человеком, всего лишь бывшим школьным учителем, в порядке досужего увлечения занимавшимся какими-то дилетантскими экспериментами, - когда он стал в глазах всего человечества МЕНДЕЛЕМ, чье имя было причислено к лику создателей нетленных духовых ценностей, - вот тогда и начались розыски всего, что уцелело от пламенного безразличия.
У патера Грегора упорно не вырабатывалась профессиональная отчужденность гробовщиков, патологоанатомов и священнослужителей – способность близ мертвого тела с привычной деловитостью рассуждать о размерах гроба, качестве глазета, изменениях, обнаруженных при вскрытии в органах, или о райском блаженстве, уготованном душе покойного, если он был истым праведником или своевременно покаялся во грехах. В госпитале святой Анны, входившем в старобрюннский приход, каноник Мендель посещал не только палаты, где ему полагалось утешать больных и напутствовать умирающих. Он посещал еще и морг и присутствовал при вскрытиях трупов. Ему было интересно ознакомиться с анатомией человеческого тела; он рассказывал об этом племянникам, когда посылал их учиться на медицинский факультет.
Мендель целый готовился сдавать экзамен на степень доктора богословия. До сих пор все экзамены завершились для него «primum eminentium» – «первым отличием». И вот он, почти уже доктор теологии, меняет все эти перспективы на место «супплента», то есть «заряд-учителя», «учительского помощника»! У него появилась новая страсть, и ради этой страсти он пошел на жертвы.
Жизнь складывалась, право, неплохо. Хоть Мендель и получал на 40 процентов меньше коллег, имевших дипломы, но он все-таки был теперь на собственных ногах, и он пользовался у коллег большим уважением, ибо хорошо справляться со своими обязанностями, и был очень приятен в общении. Его любили ученики, которые всегда любят людей талантливых и добрых. Привязанностью Менделя была физика. Ведь он был истым учеником Фридриха Франца, внедрившего в Моравии дагерротипию и увлекавшегося наблюдениями за солнечными пятнами. Но после Ольмюца круг его интересов расширился: привлекала ботаника, привлекала минералогия или «естественная история». Он отказался от карьеры богослова, уже обеспеченный, а к тому, ради чего он от нее отказался, все еще не пришел, и ему стукнуло двадцать восемь. У Менделя не было учительского диплома, а посему, появись обладатель диплома, господину канонику пришлось бы уступить ему метсо.
Итак, был нужен диплом.
К диплому было два пути.
Один, более сложный и более долгий, - окончить университет.
Другой путь - более краткий – сдать в Вене перед специальной комиссией имперского министерства культов и просвещения экзамены на право преподавать такие-то предметы в таких-то классах, а такие-то – в таких. Но в итоге он не сдал экзамены.
3 апреля 1851 года «учительский корпус» училища принял решение пригласить для временного замещения профессорской должности каноника монастыря святого Томаша господина Грегора Менделя. Помологические успехи Грегора Менделя дали ему право на звездный титул и на временное исполнение должности супплента по естественной истории в приготовительном классе Технического училища. Однако всему городу было уже известно, что Мендель провалился в Вене на экзаменах и высокая кайзеровско-королевская комиссия официально лишила его права преподавать биологию.
В первом семестре учебы он занимался только десять часов в неделю и только у Доплера.
Во втором семестре он занимался в неделю уже по двадцать часов. Из них десять – физикой у Доплера, пять в неделю – зоологией у Рудольфа Кнера. Одиннадцать часов в неделю – ботаникой у профессора Фенцля: кроме лекций по морфологии и систематике, он проходил еще специальный практикум по описанию и определению растений.
В третьем семестре он записался уже на тридцать два часа занятий в неделю: десять часов – физика у Доплера, десять – химия у Роттенбахера: всеобщая химия, медицинская химия, фармакологическая химия и практикум по аналитической химии. Пять – на зоологию у Кнера. Шесть часов занятий у Унгера, одного из первых цитологов в мире. В его лабораториях он изучал анатомию и физиологию растений и проходил практикум по технике микроскопии. И еще - раз в неделю на кафедре математики – практикум по логарифмированию и тригонометрии.
С сорока лет и до конца дней Мендель страдал от тучности. Тучность была в его роду наследственной: сестричка Терезия считалась самой толстой женщиной в Хейнцендорфе.
В его монастырской квартире был устроен маленький зверинец. Там жил пойманный на одной из загородных прогулок с учениками лисенок; жил еж, иногда залезавший в его сапоги бутылками; жили мыши – белые и серые, которых он скрещивал, хоть никто и не понимал зачем.
Он по-прежнему много работал в саду, занимался пчелами и растниями. Разводил цветы. Прививал груши. Даже выращивал в оранжерее ананасы. Он без труда выносил себе у Наппа участочек специально для каких-то опытов, крохотный – 35на 6 метров – палисадник под окнами прелатуры. Участок он получил ещ в 1854-м – в первый год своей работы в реальной школе. Тем не менее прелат Напп мог уже удостовериться, что урожай экспериментов, которые соберет здесь патер Грегор, не пропадет втуне, ведь еще летом 1853-го в Вене на заседании зоолого-ботанического общества вновь принятый в его состав преподобный студент Мендель уже сделал доклад о биологии вредителя редиса, репы и капусты – бабочки. Гусеницы этого племени опустошили в предыдущем году огороды Моравии. Бедствие постигло и Хейнцендорф и Брюнн, а к таким событиям потомственный крестьянин Мендель не мог оставаться равно душным, и он решил разобраться в нем так, как подобало человеку из университетской лаборатории: принялся копаться в огородной земле, но не лопатой, а пинцетом, и обнаружил в корнеплодах гусениц. И конечно же, Привез их в Вену в аккуратном деревянном ящичке. Прорезал в источенных гусеницами редисках окошечки, дабы наблюдать за поведением личинок, уже впавших в оцепенение. Наблюдал за ними всю зиму, вывел из них бабочек и описал их.
Второй труд последовал быстро. Быть может, Мендель сам даже не ожидал, что так получится. Насекомых-вредителей было в ту пору множество. Следуя законам, тогда еще неведомым, насекомые неожиданно бурно размножились, заполняли посевы, и столь же неожиданно их нашествие вдруг прекращалось. В 1853-м и 1854-м пострадали не одни огороды, но еще и плантации гороха. Неприятель значился в энтомологических трудах под именем гороховой зерноедки. Мендель, конечно, понимал, что проведенные им наблюдения могут заинтересовать и Коллара и зоолого-ботаническое общество. Он, быть может, даже рассчитывал, что его пригласят в Вену сделать новый доклад, и – дабы заинтересовать в этом учителя – послал Коллару письмо, начинавшееся так: