На пляже в Судаке, где нас застало начало кампании, полуголые люди схватывались в спорах о Сахарове и Солженицыне у газетных киосков. Выглядело довольно дико...
* * *
Тесть моего брата - в войну был в плену, потом всю жизнь на заводе рабочим, - прочитав как-то газетку с очередной "критикой", обратился в молодым: "Слышь, а ваш Сахаров-то, видать враг?.." Брат мне потом рассказывал, что даже растерялся от неожиданности- как возразить? А его жена, показывая на первую страницу "Правды", спросила отца: "Ты вот этому веришь, тому, что здесь написано?" "Ну, нет..." - протянул дядя Володя. "Так чего ж ты тогда этому веришь?" - перевернула она газету на последнюю страницу, где была заметка о Сахарове. Инцидент был исчерпан, но не всегда вопрос решался так просто.
* * *
Очернительская кампания получила новый импульс после правого переворота в Чили 11 сентября 1973 года. В результате переворота начались преследования чилийских инакомыслящих, в том числе - и Пабло Неруда. Сахаров, Максимов и Галич обратились к Пиночету с письмом в защиту известного поэта и общественного деятеля. Это письмо и послужило поводом для новой волны травли.
Помню напряженный спор с одним сочувствующим Сахарову физиком, из институтских обсуждений принесшим вердикт о том, что в обращении к Пиночету содержится оценочное суждение о его правительстве, как о приличном и заслуживающем уважения. "Ну где ж содержится? - возражал я. - Пиночет объявил о создании правительства возрождения и обновления. К нему и обращаются: если Вы заявляете себя такими хорошими, то вот, обратите внимание на произвол в отношении Пабло Неруда. Если бы Пиночет объявил себя главарем бандитов, единственная цель которых - всех задавить и запугать пулеметами, к нему бы не обращались, или обращались бы как-нибудь иначе. Где ж тут оценочное суждение?". И характерный ответ: "Может формально ты и прав, но вот Миша (зять Сахарова. - Л. Л.) сказал, что Андрей Дмитриевич сам недоволен своим обращением..."
При чем тут Миша? Тем более, что потом выяснилось - и это неправда: ни в своей "Автобиографии" 73-го года [1], ни в "Воспоминаниях" [2] Сахаров ни на йоту не пожалел об обращении, а эту часть газетной кампании характеризовал как "наигранный гнев по поводу вырванной из контекста фразы".
* * *
Многие поддавались искушению хоть частично принять за правду пропагандистскую ерунду просто потому, что привыкли обращаться к газетам как к источнику информации - вот нет другого источника и все тут. Поневоле возьмешь. что имеется. Постоянное употребление газетной отравы приводит к тому, что капля за каплей, штришок за штришком, насаждаемый образ мыслей накапливается в человеке, пополняя тот запас чувств и рефлексов, на котором власти могут играть. Да что - "газетная отрава"! Из собственного опыта, относящегося к более позднему периоду, когда я уже был не только знаком с Сахаровыми, но и имел какое-то отношение к их судьбе, расскажу вполне характерную историю.
Я газет вообще никогда не читал, а все новости узнавал от друзей, из передач западного радио или из "рассеянной информации". И то в голову набивался всякий мусор.
Так, я знал, что гады-американцы затевают в космосе страшную штуку - Стратегическую Оборонную Инициативу, что грозит это всему миру неисчислимыми бедами, и что мы хоть последние штаны снимем, но не допустим... Осенью 86-го года Горбачев встречался с Рейганом в Рейкъявике и потом по телевизору (на фоне сидящего с похоронным видом Шеварднадзе) рассказал всему советскому народу, как они с Эдуардом Амвросиевичем готовы были пойти на какие угодно уступки в отношении вооружений в Европе - и тактических, и стратегических, на любые почти проверки, в общем - почти на что угодно, но сорвалось, потому что Рейган отказался в обмен на это прекратить разработку СОИ. Иначе говоря, отказался увязать СОИ в один пакет с проблемой разоружений.
Выступление Горбачева произвело впечатление. И не только на меня: на следующий день, сидя в очереди в поликлинике, я слушал громогласный рассказ об этом выступлении одного известного в Троицке магазинного скандалиста. Разъясняя своему несколько заторможенному товарищу, что такое СОИ, он горячился: "А вот возьмут американцы, да как черканут по нам лучом из космоса - и будь здоров, ничего не останется! Не веришь? Да ты почитай - об этом Лев Толстой еще когда писал! Граф, понимаешь, а ты не веришь..." Эта сценка с кашей из двух Толстых (оба - графы, и оба - Николаевичи) была так забавна, что я даже описал весь эпизод в письме к Сахаровым. В последнем письме, которое послал им в Горький: через неделю им звонил Горбачев, а еще через две недели они уже были в Москве.
В январе 87-го, в первой декаде месяца, А.Д. дал интервью "Литературке": в дальнейшем оно в газете так и не появилось, но поначалу публикация планировалась и работа над согласованием текста шла вовсю (это интервью, а также история его появления опубликованы в статье О. П. Мороза в сб. [3]).
По моей просьбе Елена Георгиевна. дала мне его почитать. Я прочел - и ужаснулся: ответы на вопросы по поводу СОИ звучали так, будто Сахаров собирается выдать нас американцам с головой! Написано было приблизительно следующее: "Моя позиция по СОИ отличается как от американской, так и от советской. Я не считаю, что СОИ будет столь эффективным средством противоракетной обороны, каковые надежды возлагает на него американское руководство. С другой стороны, считая проблему сокращения вооружений приоритетной, я против принципа пакета, которого придерживается советская сторона. Сначала надо сократить все, что можно, а по проблеме СОИ садиться за стол переговоров отдельно. Более того: если сокращение вооружений пойдет успешно, необходимость в СОИ отпадет сама собой".
Ничего себе! Будет СОИ эффективно или не будет - это, в конце концов, всего лишь личное мнение Сахарова; американцы, к примеру, считают, что будет эффективно, раз его затевают. Но остальное-то: значит, пока мы будем разоружаться, они там в космосе будут себе все мастерить и уйдут далеко вперед, мы их потом и при большом желании не догоним ("а они лучом как черканут!"). Да и вообще, видно же, что мы полностью отдаемся на милость другой стороны: имея на ходу программу СОИ, именно американцы будут решать, успешно или неуспешно идет процесс разоружения; вполне могут решить, что нет, недостаточно успешно...
Елена Георгиевна направила меня к А.Д: "Ему сейчас это и обсудить особенно не с кем, пойди, поговори с ним". Трясясь от волнения, я изложил Андрею Дмитриевичу все эти сомнения. Он выслушал меня, стал выяснять, что я знаю о СОИ, а выяснив уровень знаний, стал объяснять, что СОИ ни в коем случае нельзя рассматривать как наступательное оружие; что ни о каких лучах, которыми можно "черкануть" по наземным объектам, не может быть и речи; что даже по космическим объектам "черкануть" пока нечем - лазеры с ядерной накачкой и для этого не годятся; что пока планируют размещать в космосе пушки, стреляющие металлическими болванками. Что нельзя, конечно, исключить вероятность появления каких-либо новых открытий, раздвигающих, так сказать, горизонты возможного, но пока неизвестны даже физические принципы, лежащие в их основе. А ведь такие открытия могут появиться в любой области знания, и нас это как-то не волнует.
Для полноты картины обсудили ту точку зрения, что СОИ может явиться своего рода локомотивом развития всей экономики- масса исследований и разработок, необходимых для СОИ, приведет к созданию новых технологий. "Нет" - сказал Сахаров- "СОИ - очень специфическая вещь и быть локомотивом всей экономики ни в коем случае не может".
Вся тема была исчерпана минут за 15-20; под конец я стал убеждать А.Д. найти для ответов в интервью такие формулировки, которые вот так же, как в разговоре со мной, разъясняли бы суть дела: "Ведь о СОИ у всех такое же, приблизительно, представление, как у меня. И если убедительных ответов не найти, на Вас всех собак навешают". А.Д., потеряв интерес к исчерпанной теме, механически взял со стола какой-то английский журнал и стал его проглядывать - была у него такая способность, разговаривая - что-то пробегать глазами. "Конечно, может это Вас не интересует", - возвысил я голос, имея в виду, что не интересуют новые "навешанные собаки" - сколько их уже на него навешали. "Нет, нет, - поспешно бросая журнальчик, испугался Сахаров, что обижает собеседника своей невнимательностью, - очень интересует. Но видишь ли, я свою точку зрения изложил совершенно точно. Всем всего не разъяснишь..." - дальнейшей аргументации я не помню.
"Ну хорошо, а как по Вашему - почему Горбачев с Рейганом не смогли договориться в Рейкъявике?" "Могу тебе сказать свое личное мнение по этому поводу, основанное только на интуиции и больше ни на чем, - произнес А.Д. с характерным сосредоточиванием выговаривая подготовительную фразу, когда не то продумывалось что-то еще раз, не то слова поточнее подбирались, - потому, что оба они не имели полномочий на что-либо соглашаться. Потому, что они могли только посмотреть, как будет реагировать другая сторона на то или иное предложение, так сказать - разведка..."
История на этом не кончается. Через полмесяца сидела у нас за столом большая компания друзей, и я, под свежим еще впечатлением, всю историю пересказал (и если сейчас в технических деталях где и проврался, то тогда был точнее). Один из присутствующих - физик, доктор наук, хороший специалист, сам ракетными делами никогда не занимавшийся, но с соседними тематиками профессионально знакомый (и не хвастун - что для дальнейшего важно) - он и говорит: "Ну и правильно, все, что Сахаров говорит - я все это знаю: и не наступательное оружие, и подходов к решению еще не видно, и про болванки металлические - все известно. А то, о чем наши шумят - это чистой воды пропаганда. Безусловно, Сахаров прав".