Эту мутациионную теорию эволюции нельзя опровергнуть ни со стороны критики ее содержания и ни со стороны формальной логики. Обсуждению подлежит не вопрос, свободна ли она от противоречий, а лишь вопрос, согласуется ли она с фактами генетики и эволюции. Прежде всего нужно спросить, могут ли видоизменении, которые кажутся эволюционными, действительно иметь характер мутаций, то есть отдельных изолированных и не направленных к приспособлению организмов наследственных изменений. Это нельзя догматически отрицать. Однако, принимая во внимание известные в настоящее время прямые биохимический процессы приспособления, мутационная теория эволюции но является ни единственно возможной, ни самой попятной на первый взгляд — хотя бы из общебиологических соображений Что же ей можно противопоставить? Прежде всего то что, как, между прочим, доказывает Сегал, существование «организма является не суммой морфологических структур», а «в первую очередь единым биохимическим процессом, в котором все факторы тесно связаны и сцеплены между собой». Сегал указывает на то, что предыдущие генетики, начиная с Менделя, занимались главным образом изучением факторов, изолируемых и поэтому в общем не существенных с точки зрения биологии. Школа Менделя, исследовала то биохимическое направление, которое ядерные вещества сообщают внутриклеточным процессам. Эволюция же, возможно, осуществляется не благодаря генам, а вопреки их влиянию. Согласно представлениям генной теории, для приобретения более подходящей нормы реакции требуется лишь то, чтобы гоны претерпели случайным и счастливым образом благоприятное изменение (мутацию). Биохимический же механизм должен после этого приспособиться к ноной основе. Однако такие сами по себе некоординированные, редкие и большей частью смертельные мутационные изменения, по Сегалу, обыкновенно могут лишь завести в «мельчайшие стерильные закоулки», что «ни в одном яз известных случаев не согласуется с направлением эволюции». Действительный эволюционный прогресс, возможно, осуществляется, другим путем, а именно благодаря воздействию окружающей среды на биохимизм живых организмов. Это воздействие производится, по-видимому, непосредственно и по всему фронту — как и приведенных случаях с безъядерными и ядерными организмами (бактерии и инфузории), — то есть оно одновременно изменяет многочисленные особи данного вида. «Первая фаза развития наследственных свойств, по-видимому, заключается в том, что изменение биохимических процессов закрепляется и воспроизводится в цитоплазматических процессах. Во второй фазе оказывается воздействие и на ядро; вырабатывается адекватный цитоплазматическим изменениям кариоплазматическнй эквивалент» (должное ядерно-плазматическое соответствие). Живое существо все-таки является системой, в которой протекают во взаимодействии биохимические цепи реакций. Каждая реакция дает исходную точку для прохождения следующей реакции. Поступающие из окружающей среды — полезные или вредные вещества и раздражения вторгаются в эти цепи, модифицируя их, нарушая или даже разрушая. На «адекватные» модификации такая цепь может реагировать временным или постоянно сохраняющимся изменением одного или нескольких своих звеньев. Таким образом, дело может дойти до временных или постоянных и наследуемых приспособлениях. О последних можно говорить особенно в том случае, если изменившаяся окружающая среда создает новые условия для жизни организма и тем самым глубоко изменяет этот организм в биохимическом и морфологическом отношении.
Подобные же выводы сделал недавно К.Н. Хиншельвуд. Воззрению, согласно которому «признаки клеток определяются структурой генов», он ставит в упрек то, что оно в существенном отношении неполноценно и статично, тогда как явления роста, приспосабливания и размножения требуют создания динамической картины. Хиншельвуд определенно отвергает в последнее время мутационную теорию приспособления бактерий. Он выражает мнение, что некоторые «биохимические приспособления клеток нужно отнести за счет автоматической внутренней реорганизации». Некоторые определенные процессы приспособления обратимы и, таким образом, подтверждают то представление, что клетка «благодаря своей динамической организации может претерпеть изменения в характере приспособления. Эти данные, конечно, не исключают эффективности мутаций в определенных пределах. Однако «если на них ссылаться для того, чтобы исключить все механизмы, за исключением отбора случайных мутаций или благоприятных комбинаций генов, то это будет злоупотреблением (принципами обычной генетики.— В. X.)». По моему мнению, движущими силами эволюции служат биохимическо-биологические реакции, обогащающиеся путем отбора, направляемые внешней средой и способствующие приспосабливанию организмов. Это пока еще гипотеза. Однако в ее пользу говорит нее то (и гораздо больше того в действительности), что но основе экспериментальных данных было изложено в начале этой главы относительно наследования приобретенных свойств. Основы мичуринского учения обобщают подобные же экспериментальные данные. Я думаю, что взгляды Мичурина не находятся в противоречии с биохимически истолковываемыми данными менделенской школы, которые касаются наследования и мутации наследственных факторов но законам Менделя. Однако не эти факторы и их мутации дают объяснение движущей силы и закона решающих эволюционных процессов..Мутации факторов скорее касаются периферических признаков, которые /под влиянием отбора и изоляции при случае тоже могут получить дальнейшее и более высокое развитие. Основное направление развития мира ; растений и животных, видимо, определяется не стихийными мутациями отдельных особей. По мере дальнейшего прогресса биохимического и физиологического эволюционного исследования, как мы ожидаем, это выявится еще более отчетливо. Сотрудничество в экспериментальной области, а также и критически деловая теоретическая дискуссия между последователями всех школ позволит, наконец, создать всеобъемлющую эволюционную генетику, которая полностью учтет все известные факты и правильно обобщит их в духе еще более развитого дарвинизма.