Специфика коммуникативного процесса в Интернете и его модель – тема отдельного и достаточно обстоятельного разговора. До сих пор ни в одной из многочисленных публикаций, касающихся сети, не представлено целостного и системного взгляда на этот вопрос. Чаще всего исследователи ограничиваются лишь перечислением отдельных черт и особенностей сетевого коммуникативного процесса. Здесь мы не ставим перед собой цели сразу рассмотреть столь масштабные вопросы. В условиях нового, малоизученного сетевого пространства более продуктивным нам представляется не дедуктивный, а индуктивный путь исследования. Наш подход тем более обоснован, что сами процессы в Интернете носят индуктивный и функциональный характер. В частности их объединение в системы происходит не сверху вниз, а напротив – снизу вверх. Несмотря на отсутствие адекватной модели коммуникативного процесса в Интернете, игнорирование категориальных признаков процессуальности и коммуникативности приводит к неточному определению объекта исследования, размытию представлений о его свойствах.
В своей работе «Глобальные проблемы и опасности сетевой политики» политолог Г.Л. Акопов определяет объект изучения как «политику, осуществляемую посредством и с помощью информационно-коммуникационных компьютерных сетей общего пользования» [5]. Для краткости исследователь называет данное явление сетевой политикой. По его мнению, сетевая политика является «новой политической технологией, которая позволяет вывести политический процесс на более качественный уровень». Изучение сетевой политики как технологии неоправданно сужает поле зрения исследователя. Фактически объект рассматривается им лишь с точки зрения его практического применения активным субъектом (политическими элитами, начинающими политиками, государственными чиновниками), в чьих руках он является одним из инструментов влияния на население. При этом Г.Л. Акопов не разграничивает понятия «население страны» и «пользователи Интернета», ставя тем самым между ними знак равенства. Он лишь мельком упоминает о том, что посредством глобальной сети граждане смогут принимать более активное участие в политической жизни страны. И это может выражаться в форме контроля за ходом голосования на выборах, участия в работе форумов, ответов на вопросы анкет, размещенных на сайтах политиков и партий, обмена электронной корреспонденцией с представителями политических сил.
Несомненно, что и сами политики первоначально относятся к сети не более чем к технологии коммуникации. Так администрация президента США, подключившись в июне 1993 года к электронной почте Интернета, распространила по сети первое официальное обращение президента Клинтона и вице-президента Гора. В обращении выражалась надежда, что электронная почта станет «важной составляющей частью коммуникационной системы Белого дома». То есть изначально видные деятели мировой политики рассматривали Интернет как инструмент власти. Однако последовавшие в последние годы события, заставили их пересмотреть такое отношение. В частности, во время военных действий в Ираке позиции антиамериканских сил порой представлялись исключительно в сетевом пространстве. Справедливости ради отметим, что в 1993 году только начала свое распространение новая система WWW, которая позже вывела сеть на качественно новый уровень и адаптировала техническую среду для широкой аудитории. Это говорит о том, что многие качества и свойства Интернета на тот момент еще не были адекватно восприняты.
Между тем необходимо перечислить ряд объективных обстоятельств, демонстрирующих, что сегодня политика в Интернете далеко выходит за определение частной технологии. Так, например, Г.Л. Акопов в своей книге рассматривает политику в Интернете в ее исторической динамике. Кроме того, он выдвигает ряд предложений по ее оптимизации. Однако это противоречит сути базовых понятий, так как технология – это сравнительно застывшая совокупность неких методов и действий, используемых в производственных отношениях. В упомянутой монографии приводится пример, как в течение времени изменялись технологии политического воздействия, используемые В.В. Путиным, что отразилось в его многочисленных сайтах. Именно это и свидетельствует о том, что лишь единичные сайты могут выступать в качестве технологии работы конкретного политического субъекта. Но если говорить о сети вообще, все сайты и порталы оказываются включенными в общий процесс политической коммуникации в Интернете.
Не менее убедительным фактом, подтверждающим целесообразность разговора именно о политическом процессе, служит появление в последние годы чисто сетевых политических проектов. Их деятельность оказывает влияние не только на другие субъекты политических взаимоотношений в сети, но и заставляет оффлайновые субъекты корректировать свою политику. Так, кибервойны, инициированные интернет-проектами, специализирующимися на компромате, либо сепаратистскими и религиозно-экстремистскими сайтами, еще раз убедили политическую элиту в том, что политика в Интернете – не просто технология влияния на население и возможность общения с единомышленниками, но целостный процесс. С этим процессом невозможно не считаться, и, в отличие от технологии, он не может быть подконтрольным и управляемым.
Категории процессуальности и коммуникативности тесно сопряжены с еще одним категориальным признаком – контекстностью. Во-первых, будучи включенным в некие коммуникативные взаимоотношения с другими объектами, любой объект исследования в гуманитарном Интернете оказывается включенным в контекст всей системы сетевых коммуникаций. Во-вторых, являясь по своей природе процессуальным, данный объект находится в определенном историческом контексте. Необходимо отметить, что в разговоре о контекстности объектов гуманитарного Интернета мы обязаны учитывать сразу три ее уровня:
- контекст собственного развития объекта – внутренний контекст развития;
- контекст развития объекта в системе сетевых коммуникаций – сетевой контекст развития;
- контекст развития объекта в общем историко-социальном процессе – общегуманитарный контекст развития.
Данные уровни контекстности свидетельствуют о том, что каждый объект гуманитарного Интернета не только является системой, пребывающей в состоянии динамичных изменений. Объект испытывает влияние других явлений в Интернете, преобразуется за счет воздействия смежных сетевых процессов, приобретает черты тех объектов, во взаимодействии с которыми он находится. Так гуманитарный текст за счет влияния техногенной среды начал приобретать большую лаконичность. Средства массовой информации в Интернете начали стремиться интегрировать в себе и печатное слово, и видеоизображение, и звуковую подачу материала. Политические процессы в сети стали более демократичными. Общегуманитарный контекст позволяет говорить и об обязательном наличии оффлайновых корней каждого объекта гуманитарного Интернета.
Таким образом, уже на теоретическом уровне мы должны предполагать отношение к объекту исследования как к развивающейся части динамической структуры, в функционирование которой он включен. Это позволит хотя бы пунктирно обозначить функции объекта, а значит, отчасти наметить гипотетические пути его развития.
Категориальный признак контекстуальности позволяет нам говорить о применимости при анализе гуманитарного Интернета основных принципов теории систем, кибернетики и синергетики, а также системно-информационного аналитического метода. Выделенные уровни контекстуальности фактически есть не что иное, как элементарный, структурный и функциональный уровени системного анализа явлений действительности.
Подход к объектам исследования в гуманитарном Интернете как к определенным системам, состоящим из элементов и, в свою очередь, включенным в другие, более крупные системы, ставит нас перед необходимостью определения типологии этих систем. Как нам представляется, по характеру связей между элементами, по формам движения материи, по видам изменений и т.п. все системы гуманитарного Интернета весьма разнородны. Обусловлено это тем, что данные характеристики во многом зависят от целевого предназначения данных систем и предопределены содержательной компонентой их элементов. Но несмотря на это, типология систем позволяет нам выделить один общий признак, свойственный как самой сети в целом, так и всем подсистемам, образовавшимся в ней. По характеру энергообмена со средой все они являются открытыми. Исходя из этого, мы выделяем еще один категориальный признак объектов гуманитарного Интернета – открытость.
Сама архитектура Интернета изначально предполагает, что «пользователи сети Internet должны иметь доступ к ресурсам любой подсети, входящей в Internet. Такой доступ должен быть обеспечен внутренними механизмами (адресами, форматами сообщений, протоколами, шлюзами) Internet… Internet спроектирована как интерсеть, т.е. некоторая абстрактная совокупность (постоянно развивающаяся) разнородных сетей» [6]. Даже потенциально закрытая информация, расположенная на корпоративных серверах, серверах военных и правительственных организаций, включенных в Интернет, оказывается соблазнительным объектом для многочисленных хакерских атак.
В соответствии с категорией дихотомичности открытость объектов в сети также носит двоякий характер. С точки зрения формы, ни одна система в сети физически не может быть закрыта для влияния извне, то есть для сторонних пользователей. Доступ в систему можно лишь ограничить. Но любые ограничительные действия не лишат ее потенциальной открытости. Они лишь затруднят проникновение, сделают его неэтичным или противозаконным. Избежать проникновения в систему можно, лишь исключив ее из функционирования всей глобальной сети. Но при этом она потеряет причастность к Интернету, а следовательно, и выйдет за пределы нашего научного интереса.