Анализ показывает, что совпавшие когнитивные признаки неоднозначно оцениваются русскими и американцами и обладают разным статусом в языковом сознании той и другой группы испытуемых. Признак иррациональный выбор объекта представлен 8 пословицами в русском языке и только 2 в английском. Сходную ситуацию можно наблюдать и в случае с признаком необходимости любви в жизни человека, представленном 2 пословичными выражениями в английском языке и 5 – в русском. Однако признак наличия чувства ревности в любви ярче выражен в американском языковом сознании, тогда как в русском он представлен только 2 пословицами, противоположными по смыслу: "ревнует – значит любит" и "ревность, яко ржа, губит сердца".
Признак невозможности контроля чувств обладает относительно одинаковой яркостью как в русском, так и в американском языковом сознании. Пословица "любви, да кашля от людей не спрячешь" имеет переводной эквивалент в английском языке: "love and cough cannot be hid". В целом, различия в количестве пословиц, объективирующих данный когнитивный признак в том и другом случае, несущественны (3 пословицы в русском языке и 2 – в английском).
То же можно сказать и о таких когнитивных признаках как независимость любви от материальных благ и еѐ способность проходить со временем. Первый из них представлен 4 пословицами в английском языке и 5 в русском, причем одна из них ("С милым рай и в шалаше") имеет соотвествие в английском языке ("Love in a cottage"). Второй когнитивный признак объективирован 4 поговорками как в русском, так и в английском языках. Таким образом, универсальное и национальное в пословицах и поговорках о любви в русском и английском языке проявляется в наборе когнитивных признаков, отражающих структуру концепта, а также выявляющих этноментальные особенности понимания сущности любви русскими и американцами.
2.3. Выводы по главе 2:
1) Крайне плодотворным направлением анализа этнических особенностей структуры концептов является сопоставление результатов когнитивной обработки экспериментального материала и данных, зафиксированных в различного рода словарях и тезаурусах. Это обеспечивает максимально полноценное моделирование структуры концепта и выявление его национальнокультурной специфики, поскольку нами исследуется реализация концепта как в лексике, так и в ассоциациях. Анализ системно-языкового и ассоциативного материала позволяет выявить способы речевой и языковой объективации концепта. Качественная (содержательная) сторона концепта может быть исследована на базе результатов свободного и направленного ассоциативного эксперимента, тогда как количественный анализ средств его лексико-семантической объективации осуществляется на базе данных словарных статей. Кроме того, национально-культурное варьирование концепта может быть исследовано посредством ассоциативного эксперимента.
Помимо этого, для наиболее объективного анализа ассоциативного материала мы применяли психолингвистические методы классификации ассоциативных реакций испытуемых, позволившие нам определить наиболее устойчивые ассоциации у русских и американских испытуемых, а также выявить наиболее частотные механизмы ассоциирования, используемые той и другой группой.
2) Мы находим, что поэтапный анализ ядерных и периферийных частей концепта с использованием методов их когнитивной и семантической интерпретации достаточно логично отражает структуру изучаемого концепта. 3) К характерным реакциям американских информантов нами были причислены реакции-пояснения, реакции синонимами, ассоциации, приписывающие некоторые признаки стимулу, ментально-функциональные ассоциации, а также ассоциации по выполняемой функции. Реакции-пояснения, а также реакции, приписывающие стимульному слову те или иные признаки, оказались частотными и в ответах русских испытуемых. Однако ассоциации по выполняемой функции и ассоциации синонимами достаточно нетипичны для русских информантов, более склонных к тематическим и визуально- функциональным ассоциативным реакциям.
Безусловно, все указанные различия свидетельствуют не столько об особенностях национальной концептосферы информантов, сколько о различиях в стратегиях ассоциирования, обусловленных не только формой проведения свободного и направленного ассоциативного эксперимента, но и, на наш взгляд, влиянием семантической системы языка, носителем которой является испытуемый.
4) Существенные различия были обнаружены не только при анализе ассоциативного материала, но и при сопоставлении чувственных образов концептов, описанных русскими и американцами. Последние чаще прибегали к конкретным лицам и конкретным ситуациям, нередко связанным с предыдущим жизненным опытом, тогда как носители русского языка нередко обращались к воображаемым ситуациям или же прецедентным именам, входящим в фонд национальной концептосферы. Только двое американских испытуемых использовали прецедентное имя для выражения образа любви: День Святого Валентина.
5) В качестве образа идеальной любви русскими информантами был назван образ матери с ребѐнком, тогда как американские испытуемые описывали образ счастливой семейной пары. В целом, можно сказать, что когнитивный признак взаимосвязь любви и семьи является ядерным в американском языковом сознании, а его яркость в структуре концепта выше, чем у соответствующего ему признака в русском языковом сознании.
6) Нами были выявлены общие тенденции моделирования концепта русскими и американскими испытуемыми. Русские стремились описать концепт в эмоциональном плане, представить его как переживаемую эмоцию, отразить богатство оттенков чувств, которые может испытывать любящий человек. Американцы, напротив, пытались подобрать конкретный пример любимого продукта, вещи, ситуации или человека, тем самым обнаруживая прагматический подход к заданию. Таким образом, можно сказать, что у русских информантов преобладает эмоциональная характеристика концепта, в то время как американские испытуемые более склонны к его рациональной характеристике. Что же касается оценочной характеристики, то она в равной мере присутствует в ответах той и другой группы участников эксперимента. 7) В процессе когнитивного анализа экспериментальных данных нами было обнаружено, что в центр любовных переживаний русские испытуемые помещают субъект, а также его эмоции и психологические состояния. В этом случае любовь понимается, прежде всего, как чувство. Американцы расценивают еѐ, скорее, как действие, а не как некую эмоцию. При таком понимании любви к еѐ центре оказывается объект, испытывающий на себе действенную заботу со стороны субъекта, представляющую собой одну из форм проявления любви. Пожалуй, это более рациональный взгляд на любовь по сравнению с восприятием этого чувства русскими информантами.
Глава 3
КОНЦЕПТ НЕНАВИСТЬ В РУССКОМ И АМЕРИКАНСКОМ ЯЗЫКОВЫХ СОЗНАНИЯХ
3.1. Ядерные компоненты концепта ненависть в русском и американ-
В данной главе мы представим как когнитивный анализ экспериментальных данных о ядерных компонентах концепта ненависть в русском и американском языковых сознаниях, так и семантический анализ средств языковой репрезентации базовой лексемы ненависть, объективирующей концепт. Большая часть русских испытуемых (8%) связала образ ненависти с образом войны, убийства или какого бы то ни было проявления агрессии: дерущиеся люди; убийство близкого родного человека – ненависть на всю жизнь; убийство ребѐнка; ненависть матери к убийце еѐ детей; скандал, драка, война; когда начинается война, появляется ненависть к врагу; вражда и борьба между людьми; поле битвы, взрывы, чѐрное от дыма и копоти небо, горящие дома, убитые и раненые, крики, плач.
5% русских информантов стремились описать ненависть в эмоциональном плане, подобрать сходные по интенсивности чувства и состояния: чувство, основанное на обмане и недоверии; у меня ненависть ассоциируется с чем-то или с кем-то, кто меня раздражает и вызывает чувство неприязни; зависть всегда вызывает ненависть, скрытую или явную; когда охватывает холодное бешенство; ненависть связана, прежде всего, с презрением, унижением чего-либо, с дикой нелюбовью по отношению к кому-либо.
Устойчивой оказалась реакция на ненависть как на некую абстрактную субстанцию со знаком < – > (3%): что-то тѐмное и неприятное; что-то чѐрное, отвратительное, вредящее здоровью; это что-то плохое, омерзительное, презрительное.
2% информантов отреагировали прецедентными именами (ПИ): ненависть между семьями Монтекки и Капулетти из трагедии У. Шекспира "Ромео и Джульетта"; ядовито-зелѐное существо типа Лизуна из фильма "Охотники за привидениями" с острыми зубами и беспокойно бегающими глазками, на уме у которого только одно – как напакостить ненавистнику. Кроме того, при выполнении этого экспериментального задания испытуемые пытались представить конкретные образы и ситуации, однако такие реакции являются единичными: образ советского народа во время Великой Отечественной Войны; эгоистичный, самовлюблѐнный, самонадеянный, безалаберный человек; почему-то на ум приходят события 11 сентября. Агрессия со стороны террористов, повлекшая гибель тысяч мирных людей, в те дни вызвала в глазах и сердцах всей мировой общественности чувство глубокой неприязни, ненависти.
Довольно показательной является следующая реакция, описывающая ненависть через смежное с ней чувство любви: "Когда проходит любовь, она сменяется на ненависть". Подобного рода реакция раскрывает психологическую близость двух полярных эмоций в сознании индивидов. У американцев реакции подобного рода не зафиксированы.