В понимании китайцев судьба не должна была пониматься как нечто фатальное. При всех повторяющихся несоответствиях внутренней природы человека и внешних обстоятельств необходимо продолжать самосовершенствоваться. Судьба никем и ничем не предопределена, она может повернуться другой стороной в любой момент. Нельзя махнуть на все рукой и избегать моральных усилий для ее исправления. И простолюдин может стать императором, если у него достаточный запас благой энергии дэ.
Тема Судьбы, Неба, Долга и Морали являются одной из основных линий романа «Речные заводи».
Цель данной работы – рассмотреть картину мира и художественные особенности романа Ши Найаня «Речные заводи».
Задачи:
- рассмотреть исторические события, на которых построено действие романа;
- выявить особенности и тематику романа «Речные заводи»;
- изучить картину мира, представленную автором»
- выявить художественные особенности романа.
Сунский период в истории Китая считается временем расцвета - во всяком случае, в сфере экономики, культуры, администрации. Несколько иначе обстояло дело с внешней политикой и проблемой суверенитета империи. В известном смысле можно сказать, что все три столетия Сун прошли под знаком успешного натиска северных кочевых племен и малоуспешных попыток сунской империи отразить этот натиск. Порой приходилось даже от него откупаться. Все началось с середины X в., когда сунский Китай еще даже не возник.
В начале X в. протомонгольская этническая общность киданей, обитавшая на северо-восточных рубежах китайского государства и в процессе трибализации многое впитавшая в себя в результате достаточно длительных контактов с китайцами, с китайской культурой, стала быстрыми темпами развиваться и консолидироваться. В годы, когда китайская империя была в состоянии политического разброда, Апока из рода Елюй захватил верховную власть в племени и провозгласил себя императором. Основанное им государство с 947 г. получило китайское наименование Ляо (существовало с 916 по 1125 г.). Войны с разрозненным Китаем принесли молодому государству успех: в 946 г. кидани даже ненадолго захватили столицу одного из китайских царств Кайфын. Активно укрепляясь на севере Китая, кидани добились того, что часть захваченных ими китайских земель вошла в состав Ляо.
Китайцы и корейцы помогли наладить в Ляо основы управления; на китайской иероглифической базе из китайских элементов письма была создана своя письменность (пока не расшифрованная); развивались города, ремесло, торговля, причем и здесь преимущественно за счет китайцев и корейцев. Сформировавшаяся в 960 г. империя Сун попыталась было отбить у Ляо северокитайские земли, но не преуспела в этом. Больше того, по унизительному для Китая мирному договору, заключенному в 1004 г., когда кидани вновь были у стен Кайфына, теперь уже столицы Сун, империя вынуждена была согласиться платить Ляо дань - 200 тыс. штук шелка и 100 тыс. лянов серебра ежегодно. Договор 1042 г. еще более увеличил размеры дани - до 300 тыс. штук шелка и 200 тыс. лянов серебра. Однако и это не помогло: в 1075 г. сунский Китай был вынужден уступить киданям еще несколько северокитайских округов[1].
Нельзя сказать, чтобы сунские императоры вовсе не стремились к организации отпора северным соседям. Напротив, они заботились об этом, в частности, уделяли много внимания своей армии, достигавшей в середине XI в. полутора миллионов. Однако, будучи напуганы военными мятежами танских цзедуши, сунские императоры сознательно ослабили роль военачальников, что не могло не сказаться на боеспособности армии. В целом стоит заметить, что ставка на умеренные уступки противнику, пусть даже унизительные для престижа Поднебесной империи, при сохранении внутриполитической стабильности в стране вполне себя оправдала: период Сун, несмотря на неудачи во внешнеполитических делах, справедливо считается эпохой расцвета Китая, о чем уже говорилось.
Аграрная политика сунских императоров сводилась в принципе к тому же, что и всегда: крестьяне должны быть обеспечены землей и платить в казну налоги. Однако отказ в 780 г. от надельной системы сделал выполнение такой задачи делом весьма нелегким. Что касается земель категории гуань-тянь, т.е. казенных (владения знати и двора, храмовые и чиновные земли), то они обычно обрабатывались сидевшими на них крестьянами, которые платили налоги владельцам земли. Частично эти земли могли, видимо, сдаваться в аренду на договорных началах. С землями категории минь-тянь, которые составляли основу земельного фонда империи, дело обстояло сложнее. По статусу все владельцы были в одинаковом положении. Реально же в наиболее выгодном положении оказывались те, у кого земли было больше (и часть ее соответственно можно было сдать в аренду) и у кого она была лучше, т.е. давала большие урожаи.
Рост числа крупных землевладельцев, как о том уже не раз говорилось, был невыгоден для государства, ибо объективно сокращал доходы казны и способствовал разорению крестьян. Именно этим объяснялись различные налоговые льготы для бедных и неполномерных крестьянских дворов. Но, несмотря на все, количество крестьян-землевладельцев снижалось, а число арендаторов, особенно из числа пришлых, кэху, росло (после реформы 780 г. они лишились прежних возможностей получать бесхозные наделы и постепенно адаптироваться; теперь они были обречены на положение неполноправных и в большинстве не имеющих собственной земли арендаторов). Поземельные отношения такого типа вели к появлению в китайской деревне немалого слоя малоземельных и безземельных, угнетенных и недовольных, что стало основой для крестьянских движений в XI-XII вв.; одно из них впоследствии было в художественной форме запечатлено в знаменитом китайском романе «Речные заводи».
Земельный кризис, восстания крестьян и неудачи империи во внешней политике привели сунский Китай в середине XI в. на грань очередного кризиса. Считавшая себя ответственной за состояние страны конфуцианская элита стала предлагать правительству реформы. С проектом, призывавшим принять ряд мер с целью «обогащения государства, усиления армии и успокоения народа», как это было удачно выражено в заголовке соответствующего трактата, выступил один из реформаторов, Ли Гоу. Но наиболее концентрированное отражение движение за реформы получило в виде нововведений Ван Ань-ши, который получил назначение на пост канцлера в 1068 т. и на протяжении нескольких лет осуществлял свои реформы. Вторая половина существования династии Сун прошла под знаком почти непрерывной борьбы империи за выживание.
«Пусть небо и земля казнят самой лютой смертью того, кто забудет добродетель, и будет попирать великое дело справедливости. Пусть все боги обрушатся на него, и пусть он нигде в течение десяти тысяч столетий не вернется к человеческой жизни; пусть навсегда погрузится он в море страданий и бедствий. Наше желание - строго охранять в сердце своем верность и справедливость, отдать все свои силы на служение нашей родине и во имя неба осуществлять на земле справедливость и обеспечить мир и порядок для народа. Пусть боги и небо будут свидетелями наших стремлений, а если мы нарушим свою клятву, то готовы понести за это тяжкую кару».
Осуществлять свою судьбу - это значит жить в согласии с природой и при этом не пытаться избегать беды: «Не стремись же к счастью, не пытайся избежать беды. Вверяй себя стихийному движению мира, в конце концов, все возвращается к единству... Совершенный человек не ведает несчастий не потому, что избегает их. Он идет вперед и встречает свою судьбу». Выход из кольца бед и несчастий не надо искать в разуме и знаниях. Не интеллект, а ровная, неколебимая воля, связывающая воедино разум и чувство, духовное и телесное, способна помочь человеку. Самодисциплина, самосовершенствование, борьба с самим собой создают тот необходимый «напряженный покой» жизни, который делает человека несокрушимым, крепким духом, внутренне самодостаточным. Можно так реализовать свою природу, что стать «равным Небу» (необязательно при этом стать императором). Жить в состоянии «напряженного покоя», или «возвышенной тревоги» можно только для самоусовершенствования, а напрягаться ради должностей и богатства бесполезно: «Если на роду написана бедность, то напряжением сил достигнешь богатства, но, достигнув его, умрешь»[2].
Сун - императорская династия в Китае. Пала от монгольских завоеваний.
Это полное трагическими событиями время ярко отразилось в китайской поэзии, придало ей строгость и печальное величие. Китайскую поэзию иногда сравнивают в Китае с осенней хризантемой, прекрасным, но печальным цветком. Горький жизненный опыт научил китайских поэтов трезвому отношению к жизни, а постоянная тревога перед угрозой вражеского нашествия сделала их творчество особенно эмоциональным. Многие стихи писались в то время на музыку и благодаря этому быстро приобретали популярность в виде песен. Накопленная столетиями огромная поэтическая культура давала обильные плоды. Выражения лирических переживаний и настроений в поэтической форме стало обычным в среде чиновничества. Поэтический восторг перед красотой природы или прелестью воспоминаний о любви и дружбе рождали вдохновение, и слова сами лились из души поэтов.
Возмущение и негодование, которыми кипели сердца от сознания позора, ложившегося на отчизну, поруганную завоевателями, тоска и печаль при виде горя народного, отливались в поэтические формы. Так появлялись эти необыкновенные стихи, порой записанные на стене дома или на перилах моста. Словом там, где поэта охватило вдохновение и где, переполненный им, он пропел свою прекрасную песню[3].
В основе этих стихов не трезвая и холодная мысль, в основе их - чувства. Причём чувства разные - ликование сердца при виде щедрой весны, листьев, цветов и солнце; его печаль в осенний непогожий день, когда в душе, как и на небе, нет просвета; тоска по безвозвратно прошедшей молодости и радость от неожиданной встречи с другом.