Сон перед поединком!.. На "мальчишнике", который устраивал Пушкин накануне свадьбы, он был мрачен. Все заметили это, и многие предрекали несчастливый брак. И ошиблись.
4. Семейная жизнь Пушкиных
Пушкин был счастлив в семейной жизни. За шесть лет, которые они прожили вместе, Наталья Николаевна родила четверых детей. Муж ее проводил годы в непрестанных заботах, напряженных трудах, необходимых разъездах. Порой он ласково пенял жене: "Смотри, женка. Того и гляди избалуешься без меня, забудешь меня – искокетничаешься". Или: "не стращай меня, женка, не говори, что ты искокетничалась; я приеду к тебе, ничего не успев написать – и без денег сядем на мель. Ты лучше оставь меня в покое, а я буду работать и спешить". Бывало не мог скрыть огорчения: "нехорошо только, что ты пускаешься в разные кокетства". Случалось даже, что делал настоящие выговоры, сразу, правда, спохватываясь: "… хоть я в тебе уверен, но не должно свету подавать повод сплетням. Вследствие сего деру тебя за ухо и целую нежно, как будто ни в чем не бывало". И еще: "Повторяю тебе помягче, что кокетство ни к чему доброму не приведет" Писем Натальи Николаевны к Пушкину у нас нет, однако по его частым оправданиям видно, что и жена его была ревнива: то и дело не совсем уж без оснований упрекала его в "волокитстве". Но в каких семьях этого не бывало – в пушкинское время, разумеется?
Однако неизмеримо больше в письмах Пушкина к жене совсем других речей. "Тебя, мой ангел, люблю так, что выразить не могу", - признается поэт, умевший выражать в своих произведениях тончайшие оттенки чувств; "не можешь вообразить какая тоска без тебя", - печалится он; "я же все беспокоюсь, на кого покинул я тебя!", - тревожится в другом письме; "Что, женка? Скучно тебе? Мне тоска без тебя", - жалуется снова. 26 августа 1833 г. Пушкин пишет: "Поздравляю тебя с днем твоего ангела, мой ангел, целую тебя заочно в очи". Оказывается, Пушкин писал так не только к остроумцам вроде Вяземского или Соболевского! И все-таки письма надо читать внимательно – одно за другим. Выдержки, даже и пространные, как в нашей подборке, не передают всей нежности и любви, которая царила в этом обыкновенном и необыкновенном семействе.
Верный признак семейственного спокойствия, в котором склонны были отказывать Пушкиным многие, изучавшие их короткую супружескую жизнь, - общая забота и тревога о детях. Писем матери семейства нет – иначе мы бы получили тьму доказательств такой совместной заботы. Но и в письмах отца их предостаточно. 22 сентября 1832 года Пушкин беспокоится о дочери-первенце: "А Маша-то? Что ее золотуха?". 2 октября 1833 года, работая в Болдине, места себе не находит: "Что с вами? Здорова ли ты? Здоровы ли дети? Сердце замирает, как подумаешь". 11 октября 1833 г. – снова о Маше: "Говорит ли Маша? Ходит ли? Что зубки?". Но тут же теперь и о старшем сыне: "Саше подсвистываю". 21 октября 1833 г.: "Что-то моя беззубая Пускина? Уж эти мне зубы? – а каком Сашка рыжий? Да в кого-то он рыжик? Не ожидал я этого от него. Машку, Сашку и тебя целую и крещу". 18 мая 1834 года, накануне Машиного двухлетия: "поздравляю тебя с Машиным рождением, целую тебя и ее. Дай бог ей зубков и здоровья. Того же и Саше желаю, хоть он не именинник". 14 мая 1836 г. из Москвы: "Ни строчки от тебя; уж не родила ли ты? Сегодня день рождения Гришки, поздравляю его и тебя. Буду пить за его здоровье". Это последний год жизни Пушкина и его последнее упоминание о детях в письме к жене. Григорию исполнился годик. Наталья родилась через девять дней – 23 мая. "Уж не родила ли ты", - единственное о ней упоминание. Трудно оторваться от этих писем Пушкина к матери его детей…
Вряд ли можно себе представить счастливую семью, где жена вовсе не интересовалась бы делами мужа – тем, что составляет содержание его жизни. Это относится и к Пушкиным. Обсуждения конкретных творческих вопросов в письмах не нужно искать – Наталья Николаевна не профессиональный литератор, и эти вопросы Пушкин, уж если вообще обсуждал в переписке, то скорее с Вяземским или с Плетневым. И все же Наталья Николаевна знала о его трудах. Около 30 сентября 1832 года Пушкин рассказывает ей в письме из Москвы: "Мне пришел в голову роман, и я, вероятно, за него примусь; но покаместь голова моя кругом идет при мысли о газете. Как-то я слажу с нею?". 26 июля 1834 года он пишет: "Я работаю до низложения риз. Держу корректуру двух томов вдруг, пишу примечания…". Летом 1834 г. Пушкин работает не только над корректурой "Пугачева", но и над "Историей Петра". Наталья Николаевна интересуется этим. Он отвечает: "Ты спрашиваешь меня о Петре? Идет помаленьку; скопляю матерьялы – привожу в порядок – и вдруг вылью медный памятник…" Осенью 1835 г. из Михайловского просит прислать книги: "Я взял у них книги Вальтер-Скотта и перечитываю его. Жалею, что не взял с собой английского. Кстати: пришли мне, если можно, Essays de M. Montagne ("Опыты" М.Монтеня) – 4 синих книги, на моих длинных полках. Отыщи". На некоторых книгах библиотеки Пушкина есть пометы рукою Натальи Николаевны.
Особенно много деловых вопросов затрагивается в последнем "цикле" переписки Пушкина с женой – семи письмах, отправленных из Москвы в мае 1836 года. Здесь и издание "Современника" - Наталья Николаевна выполняла редакционные поручения в отсутствие Пушкина в Петербурге; и вопросы цензуры; и мечты о работе в архиве; и подготовка к московской премьере "Ревизора" Н.В. Гоголя; и отношения с книгопродавцами. А какую важную помощь оказала Наталья Николаевна, добыв через брата бумагу для "Современника"! Напрашивается вывод, что интерес Натальи Николаевны к литературно-издательским делам мужа и ее компетентность в них с годами увеличивалась. Жена Пушкина становилась серьезнее – заботы мужа постепенно все больше превращались в ее собственные. Ей поверял он теперь самое важное, ей написал и горькие слова: "Черт догадал меня родиться в России с душою и талантом…"
Пушкин всегда дорожил семейным благополучием и спокойствием. Именно поэтому так нестерпимо больно было ему семейное благополучие и спокойствие терять.
5. Смерть поэта
Не будем снова ворошить преддуэльную историю, перебирая день за днем ее горестные подробности. Тем более что читатель имеет возможность получить информацию и узнать позицию Жуковского и Вяземского, Карамзиных и Фикельмон, Осиповых-Вульф и Соболевского. Попытаемся лучше сделать заключение, к которому подводит весь огромный материал о жизни Александра Сергеевича и Натальи Николаевны и о гибели поэта.
Пушкин счастлив в семейной жизни. Не его и не жены его вина в том, что они жили в обществе, не желавшем терпеть счастье поэта. "Он должен быть мал и мерзок, как мы, а если он не таков, мы его погубим," - примерно такой представляется психология высокопоставленной черни. "Он гениален, а мы бездарны, но мы докажем, что он способен страдать и корчиться на наших глазах. Мы уничтожим его, чтобы он не открыл всем правду о нас", - так могли бы они сказать, хоть вслух и не говорили. "Уязвимое место поэта там, где он не может ответить ударом на удар – в его сокровенной и дорогой ему семейной жизни. Ее и надо отравить", - думали те, кому мешало само присутствие Пушкина на земле, и первый среди них – самодержец всероссийский. Дело даже не в том, что НиколайI "приволакивался" за красавицей – женой поэта; и не в том, что, скорее всего, зная о дуэли, он не захотел ее предотвратить. Дело в том, что имущие власть не желали, чтобы Пушкин был, как не пожелали через четыре года, чтобы был Лермонтов. Они избрали его кроткую, добрую, не способную разобраться в их адских кознях жену мишенью отвратительной клеветы. И поэт погиб.
Виновата ли Наталья Николаевна? Кокетничала ли она с красавцем-кавалергардом. Облепленным, как панцирем, грязью того круга, к которому принадлежал, и собственной мерзостью? Виновата – кокетничала, не замечая грязи. Однако это ли убило Пушкина? Нет, не это. Поэта убили люди, убедившиеся в том, что его невозможно заставить жить по их законам. Так вправе ли потомки винить жену Пушкина – ту, которую он любил так искренно, так нежно? Ту, о которой сказал перед смертью: "жена моя ангел"? Ту, за которую отдал великую жизнь?
6. Завет мужа
Наталья Николаевна выполнила завет мужа. Почти два года она прожила в деревне – Полотняном Заводе. К ней приезжали отец поэта Сергей Львович, Нащокин, Жуковский. Она писала С.Н. Карамзиной: "Я выписала сюда все сочинения и пыталась их читать, но у меня не хватает мужества: слишком сильно и мучительно они волнуют, читать его – все равно что слышать его голос, а это так тяжело!" Потом она возвратилась в Петербург. Растила детей. Заботилась о средствах к жизни. Поехала – впервые – в Михайловское. Поставила памятник на могиле Пушкина. Долго еще не выходила замуж. Благодаря недавним публикациям ее писем о последующих годах жизни Натальи Николаевны известно больше, чем о тех, что были прожиты с Пушкиным. По-видимому, она во многом изменилась, прибавив полученную горьким опытом мудрость к редкостной доброте, незаурядному уму и неповторимому очарованию.
В 1844 г. Наталья Николаевна приняла предложение генерала Петра Петровича Ланского, командира конногвардейского полка, и вышла замуж во второй раз. Ему в то время было 45 лет, прежде он женат не был. Детей Пушкина Петр Петрович принял как родных. У Натальи Николаевны были от второго брака три дочери. Вся большая семья – нередко гостили племянник Ланского и сын сестры Пушкина, Лев Павлищев, - была дружна и безмерно уважала Наталью Николаевну.
Вопрос о том, забыла ли она Пушкина – абсурден. Их дети были для нее – он, его книги – тоже; о племяннике поэта Льве Павлищеве она писала: "горячая голова, добрейшее сердце – вылитый Пушкин". Виделась Наталья Николаевна с "первым бесценным" другом Пушкина Иваном Ивановичем Пущиным, когда он возвратился из сибирской ссылки. Он много не знал о ней, что знаем теперь мы, и писем Пушкина к ней он никогда не читал. Мог ли он понять ее до конца, мог ли он отчасти не винить ее в душе своей?