Читательское восприятие— это и есть первое осмысление художественного текста. При работе над ним определяются контуры последующего анализа, выясняются различные позиции учеников. На этом этапе мы видим, что школьниками прочувствовано, а что не нашло отклика в их душевном мире.
Как же правильно выявить первичное читательское восприятие учеников? Для этого методистами давно разработаны и используются самые различные формы работ. Письменный опрос— самая известная форма, но в то же время и самая объемная и нецелесообразная на современном этапе обучения. Данный вид работы следует использовать только в виде мини-сочинений.
Тестирование целесообразно использовать лишь в тех случаях, когда для дальнейшей работы учителю важно видеть знание сюжетных фактов, а никак не читательского мнения о тех или иных событиях, описанных в произведении. Тестирование на уроках литературы лучше использовать на средней ступени образования.
На наш взгляд самой продуктивной формой работы по выявлению первичного читательского восприятия является фронтальная беседа, в ходе которой ученики могут слышать мнения других учеников, сопоставлять их со своим, а учитель в свою очередь сможет в итоге определиться с выбором типа анализа и направить ход мыслей школьников в необходимое русло.
2.2 Специфика переводов на белорусский язык
Ранее мы упоминали о роли переводов на белорусский язык произведений русской литературы и о возможностях их использования на уроках русской литературы в школах Беларуси в условиях установления межпредметных связей между русской и родной литературами. Поэтому перед нами стал вопрос о специфике переводов на белорусский язык. Рассмотрим данную проблему опять же на примере произведений А.С.Пушкина.
Мы говорили о том, что многие белорусские авторы видели в Пушкине учителя, высокий классический образец. Это выражалось не только в словах восхищения и признательности, но и «в стремлении передать звучание произведений поэта на родном языке»[13; 25]. Многие белорусские писатели являются переводчиками Пушкина. Из них особо отметим переводы Я.Купалы («Медный всадник»), Я.Коласа («Полтава»), А.Кулешова («Цыганы», «Евгений Онегин»), К.Чорного («Дубровский», «Капитанская дочка», «Барышня-крестьянка»), П.Глебки («Борис Годунов»). Их переводы отличаются высоким поэтическим мастерством, «глубоким пониманием особенностей пушкинского слова. Они осуществлялись с чувством исключительной ответственности перед гением Пушкина»[13; 25].
Вся сложность перевода текстов заключается в том, что здесь важно передать не только содержание произведения, но и его звучание, интонационное и ритмическое своеобразие, настроение, пафос, образ лирического героя, образ автора, созданный писателем, и главное—ту идею, ту мысль, которую хотел донести читателям сам художник слова.
Итак, используя навыки и опыт сопоставительного анализа, который, кстати, также подходит и на школьных уроках литературы, мы постараемся достигнуть главную цель, стоящую перед нами в этом разделе,--выявить специфику переводов произведений русской литературы на белорусский язык. И, так как особенно эффективным такой анализ является при изучении лирических произведений, когда характер лирического героя формируется с учетом специфически-ментальной оценки читателя. На уроке можно сравнить, например, стихотворение А.С.Пушкина из школьной программы «Я памятник воздвиг себе нерукотворный…» и белорусские эквиваленты «Я помнiк сам сабе узнёс нерукатворны…» в переводе Максима Лужанина, «Паставiу помнiк я сабе нерукатворны…» в переводе Григория Барадулина и «Сабе я помнiк сам узвёу нерукатворны…» в переводе Василия Зуёнка.
У Пушкина:
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Нет, весь я не умру—душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит.
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикий
Тунгус, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспаривай глупца.
У Лужанина:
Я помнiк сам сабе узнёс нерукатворны,
Туды не зарасце народная трапа,
Вышэй узняуся ён вяршыняй непакорнай
Александрыйскага слупа.
Не, увесь я не памру—душа не стане прахам,
У лiры дарагой свой захавае жар,—
I слауны буду я, пакуль пад Млечным шляхам
Жыу будзе хоць адзiн пясняр.
Пачуюць пра мяне па усёй Русi вялiкай,
I кожны назаве той моваю, што звык,
I горды yнук славян, i фiн, i зараз дзiкi
Тунгус, i стэпау друг калмык.
I доуга буду я за тое люб народу,
Што у сэрцах добрае я лiрай абуджау,
Што у жудасны мой век уславiу я Свабоду
I лiтасць к занядбаным звау.
Нябёсау голасу, о муза, будзь паслушна,
Не бойся крыуд, вянца не вымагай,
Паклёпы i хвалу выслухвай непарушна
I срэчкi з блазнам не прымай.
У Барадулина:
Паставiy помнiк я сабе нерукатворны,
Не зарасце к яму людская сцежка дзён,
Вышэй узнёсся галавою непакорны
За стоуп Александрыйскi ён.
Не, увесь я не памру—душа у жаданай лiры
Мой прах перажыве, адрынуушы нябыт,
У славе буду я, пакуль пад небам шэрым
Жыць будзе хоць адзiн пiiт.
Маё iмя памкне прасцяг Русi вялiкай,
I звыкне да Яго, калi яшчэ не звык,
I горды унук славян, I фiн, i покуль дзiкi
Тунгус, i стэпау друг калмык.
I доуга буду тым прыязны я народу,
Што лiрай добрыя пачуццi абуджау,
Што у мой няумольны век уславiу я Свабоду
I лiтасць да нябог гукау.
Пачуй, о муза, слова боскае з пашанай,
Не бойся крыуды ты i пра вянок не дбай;
Паклёп i пахвалу прымай з душой рахманай
I спрэчкi з дурнем не усчынай.
У Зуёнка:
Сабе я помнiк сам узвёу нерукатворны,
Людская сцежка да Яго не зарасце,
Ён над стаупом Александрыйскiм непакорна,
Як поклiч неба, узляцеу.
Не, не памру я увесь—у запаветнай лiры
Душа перажыве мой прах, мой тленны свет—
I слынны буду я, пакуль зямным кумiрам
Жыць будзе хоць адзiн паэт.
I пройдзе розглас па усёй Русi вялiкай,
I назаве мяне шматмоуны пералiк—
I горды унук славян, i фiн, i зараз дзiкi
Тунгус, i стэпау друг калмык.
I любы доуга буду я свайму народу,
Што лiрай добрыя пачуццi абуджау,
Што у жорсткi, люты век уславiу я Свабоду
I грэшным лiтасцi жадау.
Наказу боскаму, о муза, будзь слухмянай,
Не патрабуй вянка i крыудзе не уступай,
Паклёп i пахвалу, як лёс нязваны,
I з дурнем спрэчак не учыняй.
Прочитав и сопоставив все стихотворения, мы можем теперь заострить внимание на некоторых моментах. Так, мы можем сделать общий вывод о том, что все три перевода данного стихотворения А.С.Пушкина имеют право на существование и заслуживают его, т.к. выполнены профессионально и каждый по-своему художествен. В каждом переводе мы видим черты индивидуально-авторские и черты, объединяющие их. Например, индивидуально-аторским у каждого из переводчиков выступает видение преемника, последователя творчества: когда у Пушкина это пиит, у Лужанина—это пясняр (национальный поэт родной земли), у Зуёнка—это просто поэт, а Барадулин в этом случае солидарен с Пушкиным. Обращение к музе у каждого также индивидуально: «Нябёсау голасу, о муза, будзь паслушна…» ( у Лужанина), «Пачуй, о муза, слова боскае з пашанай…» (у Барадулина), «Наказу боскаму, о муза, будзь слухмянай…» (у Зуёнка).
Зачем переводчикам понадобилось заменять некоторые пушкинские выражения? Это каждый из переводчиков делает с той целью, чтобы вернуть читателя к первоначальному варианту, заставить ещё раз, но уже более глубоко осмыслить каждое слово, а значит, и почувствовать колорит поэтического образа.
Но почему же тогда каждый из авторов-переводчиков иногда и дословный перевод? Это необходимо авторам и в тех случаях, когда слово, использованное Пушкиным, не имеет эквивалента в белорусском языке (…….), и для того, чтобы удачно передать ритм фразы, ее поэтическое звучание и содержание, даже значение каждого слова.
Встречаем мы во всех трех переводах и общие черты. Так, в каждом из переводов встречается «Горды нук славян, ф..н, зараз дзк/ Тунгус, стэпау друг калмык.», что обусловлено точностью и непоколебимостью данной фразы. Об этом можно сказать только так, как сказал Пушкин, и никак иначе.
Итак, в чем же заключается специфика переводов? Читая оригинал, мы часто не вдумываемся в тонкости лексических или смысловых оттенков, связей слов, их контекстного значения. В переводе смысловые связи как бы обнажаются, устойчивые русские выражения раскрываются более или менее адекватными эквивалентами белорусского языка, их стилистики и фразеологии.