«Горе от ума» было первым произведением с такой точной и быстрой реакцией на текущие события. Это нам сейчас надо расшифровывать, комментировать слова Грибоедова – современники читали между строк. Характер Чацкого был им близок, его негодование понятно. Как и Чацкий, они «чаяли» перемен, мечтали о них, готовы были бороться – и тогда слово, проповедь становились их оружием. «Страстный и нетерпеливый, он сам понимает, что, говоря невеждам о их невежестве и предрассудках и порочным об их пороках, он только напрасно теряет речи, - писал современник о Чацком, - но в ту минуту, когда пороки и предрассудки трогают его, так сказать, за живое, он не в силах владеть своим молчанием: негодование против воли вырывается у него потоком слов колких, но справедливых. Он даже не думает, слушают и понимают ли его или нет: он высказал все, что лежало у него на сердце, - и ему как будто бы стало легче. Таков вообще характер людей пылких, и сей характер схвачен г. Грибоедовым с удивительной верностию». Важно было нарушить молчание, пробудить общественное мнение, и они не пропускали случая высказаться. Чацкий, главный герой комедии, появившейся «накануне возмущения на Исаакиевской площади», сразу стал восприниматься читателями как отражение в литературе типа декабриста. Этой же позиции придерживался и Герцен, высоко оценивший комедию и увидевший в ее главном герое черты, родственные хорошо знакомым ему людям – декабристам. «Горе от ума» - произведение новаторское и по проблематике, и по стилю, и по композиции. Накопилось множество споров, неоднозначных мнений об этой комедии, и еще больше о ее главном герое. Цель моего реферата состоит в том, что бы рассмотреть, сопоставить все характеристики Чацкого. В настоящей работе даётся обзор всех трактовок образа главного героя, отношение к нему современников, критиков и друзей Грибоедова. В моем реферате не только затрагиваются основные вопросы, касающиеся характера Чацкого, но и подробно разобраны многие из них.
В ответ на проповедь Фамусова, восхищенного удачной карьерой «случайных» людей, умевших «подслужиться», Чацкий восклицает: «Служить бы рад – прислуживаться тошно! ». Эта независимость суждений вызывает у Фамусова ужас. В Чацком он видит политического противника, подрывающего устои существующего общества: «Что говорит! и говорит, как пишет! » «Он вольность хочет проповедать! » И, наконец: «Да он властей не признаёт! », «Строжайше б запретил я этим господам На выстрел подъезжать к столицам».
В накалённой атмосфере преддекабрьского Петербурга смелая проповедь Чацкого звучала злободневно и страстно. Он выступал разрушителем старого уклада жизни в самих его основах. Его независимость была опасна, потому что он отрицал всю систему ценностей – положение на службе, богатство, знатность:
Мундир! один мундир! он в прежнем их быту
Когда-то украшал, расшитый и красивый,
Их слабодушие, рассудка нищету…
Мнение света заменило утраченное понятие чести – теперь важно только «Что станет говорить княгиня Марья Алексеевна? ». Служба перестала быть серьёзным делом, способности легко подменяются безоговорочным послушанием. В этой обстановке отказ от государственной службы осознавался как протест. «Я служил отечеству, когда оно нуждалось в службе своих граждан, и не хотел продолжать ее, когда увидел, что буду служить только для прихотей самовластья», - говорил К.Ф. Рылеев. Он отказался от блестящей военной карьеры, променяв ее на скромное место судьи в Петербургской уголовной палате. Так же поступил И.И. Пущин, друг Пушкина. Они хотели по мере сил помогать своим согражданам, защищать невинных. Кажется, Грибоедов подслушал мысли своих молодых соотечественников, сжав их в краткую, полную горькой иронии реплику Чацкого: «Служить бы рад – прислуживаться тошно! ».
Оружие Чацкого – карающее слово. Он требует «службы делу». Он тяготится среди пустой праздной толпы «мучителей, зловещих старух, вздорных стариков». Чацкий требует места и свободы своему веку. Он возвещает, что на смену «веку минувшему» идет новый, несущий идеал «свободной жизни».
Первоначальное название комедии было «Горе уму». На языке Грибоедова, Пушкина и декабристов «ум» - это свободомыслие, независимость суждений, «вольнодумство». «…Участь умных людей, мой милый, большую часть жизни проводить с дураками, а какая их бездна у нас! » - писал Грибоедов своему другу Бегичеву. Мир распался на «умных» и «дураков». Молчалин, по классификации Грибоедова, «дурак», хотя он совсем не глуп от природы. Но он – один из сферы Фамусовых и дядюшки Максима Петровича, и уже, поэтому для Чацкого он неприемлем. Софья пытается хвалить Молчалина, а с точки зрения Чацкого, получается карикатура: «Целый день играет! Молчит, когда его бранят! – Она его не уважает! »
Молчалин появился в доме три года назад, как раз тогда, когда уехал Чацкий. Молчалин – человек новый в русской истории, это тип приспособленца, который Грибоедов разглядел первым и указал на него русскому обществу. «…Осмотритесь: вы окружены Молчалиными, - писал в 1833 году литературный критик К.А. Полевой. – Молчалин не разбирает средств и хочет только возвышаться, унижаясь». Это существо без достоинства, без гордости, готовое ради карьеры «угождать всем людям без изъятья». «Низость наших Молчалиных не есть лицемерие и притворство: это их природа »5, - писал современник Грибоедова. Да, и поначалу Чацкий трагически недооценил липкой въедливости этого человека, неуязвимого, потому что он никогда не вступает в борьбу, но появляется после окончания схватки, чтобы присоединиться к победителям. «Они полнейшие выразители современной им действительности, - писал М.Е. Салтыков-Щедрин, - они деятельнейшие, хотя, быть может, и не вполне сознательные созидатели тех сумерек, благодаря которым настоящий, заправский человек не может сделать шага, чтоб не раскроить себе лба»6. Для молодёжи 1860-х годов «Молчалин» было самой бранной кличкой. «Молчалины господствуют на свете! » - иронически восклицает Чацкий. Но ирония его была горькой. Грибоедов не случайно изменил название комедии.
Горе умному человеку среди глупцов всех мастей. «…В моей комедии 25 глупцов на одного здравомыслящего человека, и этот человек, разумеется, в противоречии с обществом, его окружающим, его никто не понимает, никто простить не хочет, зачем он немножко повыше прочих…»7 - писал Грибоедов.
После комедии Грибоедова возникло выражение «фамусовское общество», «фамусовская Москва». Картины, «изображающие разные оттенки московского быта, так верно схвачены, так резко обрисованы, так счастливо поставлены, что невольно засматриваешься, признаёшь подлинники и хохочешь»8, - писали о комедии. Современники пытались угадать, кто был прототипом каждого героя. «Что такое Грибоедов? Мне сказывали, что он написал комедию на Чаадаева», - из Михайловской ссылки спрашивал Пушкин друзей. Прототипом Чацкого называли то П.Я. Чаадаева, то И.Д. Якушина, то А.А. Бестужева или А.И. Одоевского. Фамусова, старуху Хлёстову, полковника Скалозуба – всех пытались узнать. Грибоедов не отрицал портретности характеров и только пытался объяснить своим незадачливым критикам, что искусство не слепок действительности: «…Портреты, и только портреты входят в состав комедии и трагедии, в них, однако, есть черты, свойственные многим другим лицам, а иные всему роду человеческому настолько, насколько каждый человек похож на своих двуногих собратий. Карикатур ненавижу, в моей картине ни одной не найдешь».
Комедия оказалась способной оказать влияние на мнение молодежи. Для декабристов комедия Грибоедова стала поэтической декларацией наряду с «Деревней» и одой «Вольность» Пушкина, со стихотворениями Рылеева. «Комедия «Горе от ума» ходила по рукам в рукописи, - вспоминал декабрист А.П. Беляев, - наизусть повторялись его едкие насмешки; слова Чацкого «все распроданы поодиночке» приводили в ярость: это закрепощение крестьян, 25-летний срок службы считались и были в действительности бесчеловечными». Попали несколько отрывков, переписанных из «Горя от ума» и Бестужеву. «Я проглотил эти отрывки; я трижды перечитал их. Вольность русского разговорного языка, пронзительное остроумие, оригинальность характеров и это благородное негодование ко всему низкому, эта гордая смелость в лице Чацкого проникла в меня до глубины души»10, - вспоминал Бестужев. Он тут же отправился к Грибоедову, чтобы высказать ему своё восхищение. Вскоре Бестужев стал обладателем полного текста комедии и самым страстным пропагандистом ее. В альманахе «Полярная звезда» за 1825 год появился отзыв Бестужева – один из первых откликов в печати на «Горе от ума»: «…Рукописная комедия г. Грибоедова «Горе от ума» - феномен, какого не видели со времен «Недоросля». Толпа характеров, обрисованных смело и резко, живая картина московских нравов, душа в чувствованиях, ум и остроумие в речах, невиданная доселе беглость и природа разговорного русского языка в стихах. Все это завлекает, поражает, приковывает внимание. Человек с сердцем не прочитает ее, не смеявшись, не тронувшись до слез».
Комедией восхищались, восторгались, ее хвалили, переписывали от руки… И с не меньшей энергией – бранили и ругали. А более всего спорили о Чацком, что вполне понятно: он главный герой. Непонятно было другое: умен ли он? Или, говоря иначе, от ума ли горе?
В январе 1825 года, отвечая на критику Павла Александровича Катенина, Грибоедов, не замечая как будто некоторой противоречивости своих слов, писал ему: «Ты находишь главную погрешность в плане: мне кажется, что он прост и ясен по цели и исполнению; девушка сама не глупая предпочитает дурака умному человеку (не потому, чтобы ум у нас грешных обыкновенен, нет! и в моей комедии 25 глупцов на одного здравомыслящего человека); и этот человек разумеется в противоречии с обществом, его окружающим, его никто не понимает, никто простить не хочет, зачем он немножко повыше прочих…»
Так смотрел на своего героя Грибоедов.
А вот Александр Сергеевич Пушкин, гениальный поэт и гениальный читатель, ситуацию оценил иначе. В январе того же 1825 года своими соображениями на этот счет он поделился с князем Петром Андреевичем Вяземским: «Чацкий совсем не умный человек, но Грибоедов очень умен»12. В другом письме, к Александру Александровичу Бестужеву, уточнил: «А знаешь ли, что такое Чацкий? Пылкий, благородный и добрый малый, проведший несколько времени с очень умным человеком (именно с Грибоедовым) и напитавшийся его мыслями, остротами и сатирическими замечаниями. Все, что говорит он, очень умно. Но кому говорит он все это? Фамусову? На бале московским бабушкам? Молчалину? Это непростительно. Первый признак умного человека – с первого взгляду знать, с кем имеешь дело и не метать бисера перед Репетиловым и тому подоб. » Великий русский поэт вряд ли прав в оценке грибоедовского героя: метание бисера не есть признак человека неумного и пустого. Это просто иной стиль, другая манера, противоположное мировоззрение. И характерно, что самым ярким представителем такого несерьезного стиля в России был сам Пушкин. Нечеловеческая легкость возносила Пушкина над эпохой и людьми. Нечто родственное такому необязательному полету – и у Чацкого. Рассматривая же точку зрения Пушкина, нельзя забывать тот факт, что свой упрек великий поэт высказал в 1825 г., действие же комедии происходит раньше. Политическая обстановка, отделяющая время действия комедии от времени ее выхода, изменилась. В условиях усиливающейся аракчеевщины перед декабристами все острее вставала необходимость от слов перейти к делу. Характеризуя эволюцию декабрьского движения, М.В. Нечкина пишет: «Ранее требовался проповедник, агитатор, смелый разоблачитель палок и крепостного права, оратор в дворянских гостиных и клубах. Ныне стал необходимым осторожный конспиратор, военный человек, решительный и смелый, в полном молчании и строжайшей тайне готовящий военный удар – сердце революционного переворота. Ранее члены вдохновляли драг друга на проповедь, на гласное обсуждение всех «зол», всех «язв отечества». Теперь эта открытая и явная агитация была признана не только излишней, но вредной, и руководители организаций стали отучать молодых офицеров «кричать» на площадях и в гостиных». Таким образом, выступления в петербургских и московских гостиных становились уже анахронизмом, и, вероятно, поэтому Пушкин иронически отнесся к речам Чацкого.