Таким образом, возникшая еще в начале ХХ века традиция изучения Гоголя как религиозного писателя оказалась очень актуальна в последнее время. Однако некоторые исследователи считают, что замыкаться исключительно на православных тенденциях в творчестве Гоголя было бы неверно, поскольку наличествовали и другие, в том числе фольклорные, философские и др. тенденции. Книга М. Вайскопфа «Сюжет Гоголя» вызвала новый всплеск исследовательского интереса к мистической составляющей творчества писателя. В новом издании своей книги Вайскопф постарался максимально учесть недавние работы. Это прежде всего книга С. Гончарова «Творчество Гоголя в религиозно-мистическом контексте». Особого признания автора заслуживает также сборник статей И. Виницкого «Нечто о привидениях. Истории о русской литературной мифологии ХIХ века», где прослеживается зависимость фигуры гоголевского «Ревизора» от воплощающего карающую совесть и страх смерти героя «Тоски по Отчизне» Юнга-Штиллинга.
Новое издание книги дает гораздо большее представление о том, насколько гностицизм известного немецкого мистика оказался созвучен николаевской эпохе, с характерным для нее страхом перед надвигающимся концом мира и Страшным судом. Однако историческая концепция эпохи Николая I не претерпела сколь-либо существенных изменений. Принимая во внимание вышедший в 2000 году сборник документов и трудов историков "Николай Первый и его время", Вайскопф находит новые аргументы в пользу того, что официальная доктрина о великой миссии России, призванной принять на вооружение все лучшие достижения Запада и согласить его распри с Востоком, находит благоприятную почву в среде мыслителей, писателей и публицистов. Между тем автору в высшей степени чужд взвешенно-лояльный подход к эпохе Николая I, характерный для большинства современных историков. Внутреннюю политику царя он называет "амальгамой самодержавия, отечественного благонравия и импортного консерватизма", а внешнюю – "мечтательным нарциссизмом".
Несравненно большее внимание уделяется воздействию на эстетику Гоголя пантеистической философии Шеллинга и учения о прекрасном и возвышенном Канта. Объясняя появление тех или иных мотивов в творчестве Гоголя влиянием немецких романтиков Гофмана и Тика, он в то же время показывает, как стилистика самого Гоголя со временем стала влиять на характер их русских переводов.
Ученый впервые обращается к своеобразной космогонии русского романтизма, что позволяет зримо представить его дуалистическую природу: "…Само небо словно расслаивалось на две зоны. Нижняя, звездно-планетарная, была обиталищем сатанинской, жестокой или хотя бы амбивалентной, Судьбы; верхняя - бесплотным и светозарным царством Спасителя… Там, над нижними земными небесами, обретается и предвечная искомая мудрость, там ее подлинное отечество, зовущее к себе". В параллель с изменением сюжетной тематики (от воспевающих соединение красоты и мысли отвлеченных мифологем - к ориентации на соединение мечты и существенности) меняется и сама система жанров: на смену высокой поэзии приходит воплощенная в прозе поэзия жизни.
Вайскопф демонстрирует безукоризненное знание первоисточников, исторических реалий и владение теософской терминологией. Последовательно рассматривая композиционное строение гоголевского сюжета, автор привлекает огромное количество разноплановых ассоциаций и методов (от культурно-исторического плана до интертекстуальных и структуралистских). Каждая глава может служить темой отдельного исследования. Таким образом, содержание книги выходит за рамки заявленной в заглавии темы и претендует на всеохватывающее исследование всего русского романтизма в целом.
Заключение
Обобщая современные подходы и методы в изучении жизни и творчества великого русского писателя, можно с достаточной долей условности выделить принципиально новое направление в литературоведении, которое базируется не на традиционном понимании Гоголя как социального мыслителя, а рассматривает творчество Гоголя как православного писателя.
Напомним, что традиционный подход был заложен еще В. Белинским, введшим интерпретацию Гоголя исключительно как реалиста и социального сатирика. Согласно такому представлению гоголевское творчество является творчеством социальным. Приверженцы такого подхода видели в творениях Гоголя сатиру на общество, на царящие в те времена нравы и пороки.
Сейчас, в свете попыток нового понимания гоголевских текстов, литературоведы обращаются к взглядам ученых начала и середины XX в., чьи взгляды отличались от общепринятых, например, Набокова или Розанова. По Розанову, гоголевский дар состоял в необычайной способности повсюду обнаруживать зло, которое под пером писателя приобретало самые гротескные формы, поэтому как художник зла метафизического, зла не только надвременного, но и надпространственного, Гоголь может быть интересен и китайцу, и англичанину.
А. Белый восхищался Гоголем, боготворил мастерство слова этого великого писателя-художника. Подход А. Белого, как и В. Брюсова, и И. Анненского, был основан на интуитивном понимании Гоголя с точки зрения писателя-символиста.
В. В. Набоков также оспаривал традиционный «социальный» подход к Гоголю. По мнению Набокова, сюжет «Ревизора», также как и все сюжеты гоголевских произведений, не имеет принципиального значения.
В последнее десятилетие наметился новый, подход, основанный на изучении Гоголя с позиций православного мировоззрения (а таково и мировоззрение самого Гоголя). По мнению представителей этого направления, в литературоведении — и в дореволюционном либеральном, и особенно в советском — творчество и жизнь, и весь внутренний облик Гоголя освещались предвзято.
Изыскания представителей этого направления базируется на обновленной источниковой базе: многие десятилетия в архивах Киева, Москвы и Санкт-Петербурга невостребованными хранились рукописи Гоголя: тетради его выписок из творений святых отцов и богослужебных книг. Используя эти ранее непубликовавшиеся записи, а также предпринимая меры по их изданию, представители православного направления в гоголеведении по новому интерпретируют многие аспекты произведений Гоголя, находя в них не только сказочные, фольклорные или социальные мотивы, как это делалось предыдущими исследователями, но и попытки писателя ответить на вечные вопросы о добре и зле.
Список литературы
1. Белый А. Мастерство Гоголя: Исследование. М., 1996.
2. Виноградов В. В. Этюды о стиле Гоголя // Виноградов В.В. Поэтика русской литературы: Избранные труды. М., 1976.
3. Виноградов И. Гоголь – художник и мыслитель: христианские основы миросозерцания. М., 2000.
4. Воропаев В. А. Ржевский знаменитый проповедник // Москва. 1997. № 6.
5. Воропаев В. А. Каждого из нас званье свято// Москва. 1999. № 4.
6. Воропаев В. А. «Нет другой двери...» // Москва. 2000. № 2.
7. Воропаев В. А. «… катехизис необыкновенно замечательный» // Москва. 2002. № 6.
8. Гоголь — художник и мыслитель: Христианские основы миросозерцания / Под ред. И. Виноградова. М., 2000.
9. Гоголь Н. В. Ночь перед рождеством // Гоголь Н.В. Собр. соч.: В
8 т. М., 1984. Т. 1.
10. Дунаев М. Итсория русской литературы. М., 2000.
11. Мочульский К. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М., 1995.
12. Набоков В. В. Собрание сочинений. Гатчина, 2000.
13. Розанов В. В. Мысли о литературе. Москва, Современник, 1989.
14. Труайя А. Николай Гоголь / Пер. с франц. Ш. Кадыргулова. М., 2004.
Примечания
[1] Розанов В. В. Мысли о литературе. Москва, Современник, 1989. С. 129.
[2] Там же. С. 24.
[3] Там же.
[4] Белый А. Мастерство Гоголя: Исследование. М., 1996. С. 119.
[5] Там же.
[6] Труайя А. Николай Гоголь / Пер. с франц. Ш. Кадыргулова. М., 2004.
[7] Набоков В. В. Собрание сочинений. Гатчина, 2000. С. 312.
[8] Там же. С. 212.
[9] Там же.
[10] Дунаев М. История русской литературы. М., 2000.
[11] Воропаев В. А. Каждого из нас званье свято// Москва. 1999. № 4.
[12] Там же.
[13] Виноградов И. Гоголь – художник и мыслитель: христианские основы миросозерцания. М., 2000.
[14] Там же.