Символизм в литературе был движением романтиков, воодушевляемых философией идеализма.
Символисты заняли свое место в русском искусстве в эпоху, когда социальная действительность в России, да и во всей Европе была до чрезвычайности зыбкой, чреватой взрывами и катастрофами. Резкие классовые противоречия, вражда и столкновения держав, глубокий духовный кризис общества грозили небывалым потрясением. Это и русская революция 1905 года, и разразившаяся через девять лет мировая война, а затем две революции 1917 года в России.
Но на смену символизму пришло новое течение – акмеизм.
1.3. Акмеизм
Акмеизм (от греч. аkme – высшая степень, вершина, цветение, цветущая пора) – литературное течение, противостоящее символизму и возникшее в начале 20 века в России.
Поэтическое слово имеет четкое очертание границ. Повышенная склонность к культурным ассоциациям, она вступила в перекличку с минувшими литературными эпохами. В поэзии Н.Гумилева звучал порой гимн «сильной личности». Акмеизм стремился преодолеть мистицизм символистов и искал опору в творчестве декадентов, обращаясь в первую очередь к наследию Анненского.
Как литературное направление акмеизм просуществовал недолго – около двух лет (1913–1914) В поэзии Н.Гумилева акмеизм реализуется в тяге к открытию новых миров, экзотическим образам и сюжетам. Путь поэта в лирике Гумилева – путь воина, конквистадора, первооткрывателя. Муза, вдохновляющая стихотворца – Муза Дальних Странствий. Обновление поэтической образности, уважение к «явлению как таковому» осуществлялось в творчестве Гумилева посредством путешествий к неведомым, но вполне реальным землям. Путешествия в стихах Н.Гумилева несли впечатления от конкретных экспедиций поэта в Африку и, в то же время, перекликались с символическими странствиями в «мирах иных». Заоблачным мирам символистов Гумилев противопоставил первооткрытые им для русской поэзии континенты.
Акмеизм объединил поэтов, различных по идейно-художественным установкам и литературным судьбам. В этом отношении акмеизм был, может быть, ещё более неоднородным, чем символизм. Общее, что объединяло акмеистов, – поиски выхода из кризиса символизма. Однако создать целостную мировоззренческую и эстетическую систему акмеисты не смогли, да и не ставили перед собой такой задачи. Более того, отталкиваясь от символизма, они подчёркивали глубокие внутренние связи акмеизма с символизмом.
Глава 2
Художественные образы в стихотворениях Н.Гумилева из сборника «Романтические цветы»
2.1. Героический тип, обобщенный образ героя
Мореплаватели, исторические лица, конквистадоры - это тот тип героя, который представлен в произведениях Гумилева.
В стихотворении «Сонет» речь идет не о каком-то конкретном герое (конквистадоре), а о героическом типе отважных мечтателей, упрямых и сильных, не боящихся испытаний. Он одинаково «весело» относится и к «радостным садам» и к «пропастям и безднам», его не пугает туман, которого он ждет, смеясь; его не страшит и смерть: со смертью он будет «биться до конца».
Отважный Помпей («Помпей у пиратов»), находясь на судне среди пиратов, ведет себя независимо и гордо, не боясь их расправы над собой. Его уверенность и мужественность противопоставлены трусости и раболепию пиратов. Пираты «с угрожающим видом» скрываются в трюме, но они охвачены «волнением» (хоть и опасным); говорят о казни Помпея с «затаенною злобою», но эта злоба - злоба «боязни», и казни они требуют «вполголоса»; они служат робами и уже несколько дней не смеют «бродить под шатрами» на корме. А Помпей, «окруженный стаей голубей», на корме «изукрашенной красным», лениво приподнявшись на лотке, вдыхая дорогие ароматы и посыпая «толченым рубином розоватые длинные ногти», приказывает им принести вина, и пираты, смущенно умолкнув, «несут раболепно и вино, и цветы, и гранаты».
Описание Помпея и пиратов изобилует выразительными реалистичными деталями и подробностями, и помогают ярко увидеть образы Помпея и пиратов.
В стихотворениях «Императору» и «Каракалла» лирический герой обращается к неизвестному для нас, но, скорее всего, властительному императору.
В стихотворении «Императору» герой изображается как «призрак какой-то передовой силы», «указавший законы судьбе», «император, во мраке могилы». Лирический герой же очень ярко противопоставлен императору: «бедный бродячий певец», «вечный раб». Император хочет, чтобы лирический герой восхвалял его, но лирический герой пытается сказать, что он не может это сделать, потому что «он не трибун, не сенатор». Его песни слушают только «бездомные звери да на высоких горах петухи» и все богатые двери для него заперты. Он не может понять, почему император на него «возглашает венец», если его голос слаб, «очи не горбки» и «старый хитон изодран и черен». Но в конце он соглашается на его миссию - восславлять императора, потому что он «вечный раб».
В стихотворении «Каракалла» описывается, что бы было с императором, «каким бы он стал властелином», если бы не его принципы, «если бы не был он самим собой». Император «с профилем орлиным», «с черной кучерявой бородой», он бы мог «раскинуть ратный стан, бросить пламя в храм Иерусалима, укротить бунтующих парфян». Лирический герой говорит, что:
Юлий Цезарь, Август и Помпей,-
Это тень, бледна и еле зрима,
Перед тихой тайною твоей.
Но, желая оставаться самим собой, он не хочет быть знаменитым правителем.
Обобщенный образ героя отличается ясностью, конкретностью позиций. Это уверенный в себе человек, не доверяющий чужим призывам, полагающийся на собственный разум, мужественно идущий к намеченной цели.
2.2. Он и Она
В стихотворениях цикла «Романтические цветы» можно увидеть драму любовных отношений поэта. Он - влюбленный, готовый пожертвовать всем ради своей любимой; она - независимая, гордая, холодная, принимающая снисходительно его любовь.
Одиночество и отчужденность героев выражены в стихотворении «Жираф». Она - грустна, он - пытается отвлечь любимую от грустных мыслей, рассказывая ей об «изысканном жирафе», приукрашая и без того прекрасную африканскую реальность.
Жираф «изысканный», ему дана «грациозная стройность», «шкуру его украшает волшебный узор». Жираф сравнивается с цветными парусами корабля, а бег его «плавный» уподобляется радостному птичьему полету. Это красивое животное на закате «прячется в мраморный грот».
Все это сказочное описание лирический герой дает для того, чтобы отвлечь возлюбленную от грустных мыслей, но «веселые сказки таинственных стран» лишь усугубляют одиночество и отчужденность героев: Последние строки стихотворения почти повторяют окончание первой строфы, но звучат уже почти безнадежно:
Ты плачешь? Послушай…далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Лирический герой понимает безуспешность свой попытки развеять грусть возлюбленной, и поэтому последние слова звучат уже не столь уверенно. Он теряет надежду на то, что она может его услышать («ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя…») и тогда нет смысла рассказывать «про тропические сады», про «стройные пальмы», про «запах немыслимых трав».
В стихотворении «Заклинание» Он - «юный маг», она - «царица беззаконий». Он бросает к ее ногам все свое волшебство:
Аромат сжигаемых растений
Открывал пространства без границ…
Она видит «сумрачные тени», похожие на рыб и на птиц; видит опущенные, как у рабов, взоры гордых военных трибун; она слышит плач «невидимых струн».
Юный маг отдает ей все, «чем была жива его душа», а взамен от нее он получает только небрежно брошенный для него «алеющий цветок». На чувства «юного мага», «бледная царица беззаконий» отвечает только снисходительной подачкой.
Мы не видим описание Его, только то, что маг «юный» в «Пурпуровом хитоне». Описание Ее дано лишь в деталях: «атласная кожа снежной белизны», «маленькие груди», браслеты на «вытянутых руках» («Заклинание»); «грустный взгляд», «тонкие руки» обнимающие колени, плач влюбленной («Жираф»).
В стихотворении «Ягуар» Он (во сне) превращен в жестокого, но влюбленного ягуара. Она - нежная, влюбленная, «белая невеста», «призрак счастья». Лирическому герою снится, что судьба «выкинула недобрый жребий». Он был превращен в жестокого ягуара:
В сердце - пламя грозного пожара
В мускулах - безумье содроганий.
Он жил обычной жизнью ягуара, но неожиданно он увидел «нежный образ девы».
В своей душе он возносил ее. Называл «Призраком Счастья, Белая Невеста», но она не хотела подпускать его к себе и крикнула ему «не с места!». Он полностью был зависим от нее и поэтому подчинился ей. Он сравнивает себя с шакалом, который достался собакам в добычу:
Я молча лежал, ее покорный кличу,
Я лежал, ее окован знаком,
И достался, как шакал, в добычу
Набежавшим яростным собаками.
Но Она не оценила этого и спокойно ушла:
А она прошла за перелеском
Тихими и легкими шагами,
Лунный луч кружился по подвескам,
Звезды говорили с жемчугами.
Лирический герой в начале стихотворения «Отказ» сравнивает героиню (царицу) с «печальным ребенком»:
Царица – иль, может быть, только печальный ребенок
Она стояла возле моря. Когда наступил вечер, «перед ней замелькали во влаге дельфины». «Они предлагали свои глянцевитые спины» «чтоб плыть к бирюзовым владениям принца». Но царица сказала: «Не надо…». Когда она произносила эти слова ее «голос хрустальный казался особенно звонок». Он как будто показывал хладнокровность и капризность царицы. В последнем четверостишии лирический герой уже сравнивает царицу с «капризным ребенком»:
Царица – иль, может быть, только капризный ребенок,