* Каждая строка песни повторяется.
Песня исполнялась во время свадебного пира в доме жениха. Песня показывает перемену в настроении невесты. По обряду, она должна была показывать покорность, любовь к жениху и радость по поводу перемены в своей судьбе.
17.
Виноград в саду растет, *
Ой, ягода, ягода поспевает.
Виноград – Иван-сударь,
Виноград – Иван Васильевич.
Ой, ягодка – свет-Иринушка,
Ой, ягодка – свет Сергеевна.
Ими люди любовалися: –
Хороши, пригожи уродилися.
Счастливые и таланливые,
Счастливые и таланливые,
Ой, дай вам Бог и совет, и любовь.
Во совете, во любви вам пожить хорошо.
* Каждая строка повторяется.
Во время свадебного пира исполнялись величания в честь присутствующих. Первое величание посвящалось новобрачным.
18.
Как на нашей-то сватье да новая шуба,
У правой полы шубы – заморские пташки,
А в левой поле шубы – ясный месяц светит!
Воспойте, воспойте, заморские пташки,
Звеселите, звеселите сватью на беседе!
Величание в честь сватьи, почетной гости на свадьбе, просватавшей невесту.
19.
Еще кто у нас на свадьбе богат?
У нас тысячко на свадьбе богат.
У тысячка бородушка шелковая.
Кому эту бородушку целовати?
Кому эту бородушку миловати?
Жене эту бородушку целовати!
Жене эту бородушку миловати!
У нас тысячко на свадьбе богат:
А людей у него – теремами,
Капиталу у него – сундуками,
А скота у него – табунами.
У нас тысячко на свадьбе кудреватой!
Из кольца в кольцо кудри вьются.
У нас у тысяцкого денег много!
Рубль на ребрышко становился,
К красным девушкам торопился.
Красным девушкам деньги надо
На шелковые да на шали,
Что на хромовые да на ботинки.
У нас тысячко на свадьбе богатый!
Еще денег у него кошелями.
Он рублем ворота отпирает,
Он другим широки затворяет.
Он по гривне нищим бросает...
Величальная песня в честь самого почетного гостя на свадьбе, тысяцкого, – обычно крестного отца или дяди жениха. Термин «тысяцкий» пришел в свадебный обряд из Древней Руси. Так называли военачальника над тысячью воинов в княжеской дружине. Вероятно, на княжеских свадьбах это был тоже один из важных чинов. В песне виден намек на одаривание богатым гостем величающих его девушек.
20.
Друженька – хорошенький,
Друженька – пригоженький!
Как на друженьке кафтан голубой, парчевой,
Как на друженьке штаны черны бархатные,
Как на друженьке чулки белы шелковые,
Смазные башмаки – пряжки с искорками,
Пряжки с искорками – вон повыскакали!
Как на шейке-то платок, будто аленький цветок,
Во кармане-то другой, итальянский голубой!
Друженька – хорошенький,
Друженька – пригоженький!
Величальная песня в честь дружки, почетного и ответственного гостя, весельчака и балагура, устроителя свадьбы. Гиперболическое изображение красоты одежды дружки подчеркивает его богатство и благополучие.
21.
А кто ж у нас холост, а кто ж у нас не женат?
Иванушка холост, Васильевич не женат.
Он хорошо ходит, манерно ступает,
Сапог не ломает, чулок не марает.
На коня садится – под ним конь бодрится,
Он плеточкой машет – под ним кони пляшут.
Со двора съезжает, мати провожает:
«Поди, мой хороший, поди, мой пригожий,
Холост, не женатый, белый, кудреватый!»
К лугам подъезжает – луга зеленеют,
К рекам подъезжает – реки разливаются,
По улице едет – вся улица стогнет,
К дворам подъезжает – весь народ встречает.
Величание молодому неженатому участнику свадебного застолья: брату жениха, другу или родственнику. В песне отразились народные представления об идеальном «добром молодце», воспитанном и красивом. Им любуются не только родные и односельчане, но и природа.
22.
Чарочка моя серебряная!
На золотом блюде поставленная!
Кому чару пить, кому выпивать?
Пить чару, выпивать чару
Ивану да Васильевичу!
Кому наливать, кому починать?•
Наливать чару, починать чару
Марье-то Ивановне!
Величальная песня. Исполнялась на свадьбах и в праздничных застольях при обносе гостей вином, которое они должны были обязательно выпить. Используется гипербола: чарочка серебряная, блюдо золотое. Этим подчеркивается богатство и хлебосольство хозяев гостеприимного дома.
1. ПЛАЧ ПО СТАРОСТЕ
Вопит старостиха:
Спаси, господи, спорядныих суседушек!
Благодарствую крестьянам православным,
Не жалели, что рабочей поры – времени,
Хоронить пришли надежную головошку –
Уж вы старосту-судью за поставленую!
Он не плут был до вас, не лиходейничек,
Соболезновал об обчестве собраном,
Он стоял по вам стеной да городовой
От этых мировых да злых посредников.
Теперь все прошло у вас, миновалося!
Нет заступушки у вас, нет заборонушки!
Как наидет мировой когда посредничек,
Как заглянет во избу да он во земскую,-
Не творит да тут Исусовой молитовки,
Не кладет да он креста-то по-писаному;
Не до того это начальство добирается,
До судов этот посредник доступает;
Вопотай у недоростков он выведывает,
Уж нет ли где корыстного делишечка.
Да он также над крестьянством надрыгается,
Быдто вроде человек как некрещеной.
Он затопае ногама во дубовой пол,
Он захлопае рукама о кленовой стул,
Он в походню по покоям запохаживае,
Точно вехорь во чистом поле полетывае,
Быдто зверь да во темном лесу порикивае;
Тут на старосту сквозь зубы он срыгается,
Он без разуму рукой ему приграживае,
Сговорит ему посредник таково слово:
«Что на ям да вы теперь не собираетесь?
Непосудны мировому, знать, посреднику?
Непокорны вы властям да поставленым?
Чтобы все были сейчас же на ям согнаны!»
Как у этых мировых да у посредников
Нету душеньки у их да во белых грудях,
Нету совести у их да во ясных очах,
Нет креста-то ведь у их да на белой груди!
Уж не бросить же участков деревенскиих,
Не покинуть же крестьянской этой жирушки
Все для этыих властей да страховитыих!
Назад староста бежит да не оглядывает,
Под окошечко скоренько постучается
Он у этых суседей спорядовых,
Чтобы справились на ям да суровёшенько:
«Как наехала судья неправосудная,
Мировой да на яму стоит посредничек,
Горячится он теперь да такову беду!
Сами сходите, крестьяна, приузнаете,
Со каким да он приехал со известьицем,
Он для податей приехал ли казенных,
Аль казна его бессчетна при держалася,
Аль цветно его платье притаскалося,
Аль козловы сапоги да притопталися?»
Тут на скоп да все крестьяна собираются,
При кручинушке идут да при великой:
Тут посреднику в глаза да покланяются,
Позаочь его бранят да проклинают.
Возгорчится как судья ведь страховитая,
В темном лесе быдто бор да разгоряется,
Во все стороны быв пламень как кидается,
Быдто Свирь-река посредничек свирепой,
Быдто Ладожско великое, сердитое!
Тут он скочит из-за этого стола из-за дубового,
Да он зглянет тут на старосту немилым зглядом,
Тут спроговорит ему да такого слова:
«Вы даете все повольку мужикам-глупцам,
Как бездельникам ведь вы да потакаете!
Хоть своей казной теперь да долагайте-тко,
Да вы подати казенные сполняйте-тко».
Мужичоночки дробят да все поглядают-
Ужель морюшко синё да приутихнет,
Мировой скоро ль посредничек уходится,
За дубовыим столом да приусядется?
Буде взыщется один мужик смелугище,
О делах сказать ведь он да все о праведных,
Так уж на мужика стане срыгатися,
Быдто зверь да во темном лесе кидается;
Да он резвыма ногами призатопае,
Как на стойлы конь копытом призастукае,
Стане староста судью тут уговаривать:
“Не давай спеси во младую головушку,
Суровьства ты во ретливое сердечушко,
Да ты чином-то своим не возвышайся-тко:
Едины да все у бога люди созданы;
На крестьян ты с кулакама не наскакивай,
Знай сиди да ты за столиком дубовым,
Удержи да свои белы эты рученьки,
Не ломай-ко ты перстни свои злаченые;
Не честь-хвала тебе да молодецкая
Наступать да на крестьян ведь православных!
Не на то да ведь вы, судьи, выбираетесь!
Хотя ж рьян да ты, посредничек, – уходишься,
Хоть спесив да ты, начальник, – приусядешься!
Около ночи мужики да поисправятся,
Наживут да золоту казну бессчетную!”
Сговорит да тут посредник таково слово:
«Да вы счастливы, крестьяна деревенские,
Что ведь староста у вас да приразумной!”
Как уедет тут судья да страховитая,
Сговорят да тут крестьяна таково слово:
«Мироеды мировы эты посредники,
Разорители крестьяна православным,
В темном лесе быдто звери-то съедучие,
В чистом поле быдто змеи-то клевучие;
Как наедут ведь холодные-голодные,
Оны рады мужичонка во котле варить,
Оны рады ведь живого во землю вкопать,
Оны так-то ведь над има изъёжаются,
До подошвы оны всех да разоряют!
Слава богу-то теперь да слава Господу!
Буря-подара теперь да уходилася,
Сине морюшко теперь да приутихло –
Нонь уехала судья неправосудная,
Укатилася съедуба мироедная!
Мы пойдемте, мужики, да разгуляемтесь,
Ноньку с радости теперь да со весельица,
Настоялися ведь мы да надрожалися,
Без креста-то мы ему да все наклянялись,
Без Исусовой молитвы намолилися!..»
Как сберутся в Божью церковь посвященную
О владычном оны да на этом праздничке,
И прослужат там обеденку воскресную,
И как выйдут на крылечико церковное,
И как заглянут во подлетную сторонушку,
Тут защемит их ретливое сердечушко,
Сговорят оны ведь есть да таково слово:
«Где ведь жалобно-то солнце пропекае,
Там ведь прежняя родима наша сторона,
Наша славна сторона Новогородская!
Когда Новгород ведь был не разореной